Меня зовут Катя Квятковская
Меня зовут Катя Квятковская
🔑 психолог
🔑 телесный психотерапевт
🔑 соматический терапевт
🔑 травматерапевт
🔑 телесно-ориентированный терапевт
🔑 процессуальный терапевт
🔑 EMDR‑терапевт…
Это лишь ярлыки, обозначающие меня, но не раскрывающие того,
что для меня действительно важно.
Что для меня является
основой терапии?
основой терапии?
Это не метод или техника, а, прежде всего, Человек. С большой буквы Ч.
🔹️ Главным для меня являешься именно ТЫ: со всеми твоими процессами, видением мира, болями, недоверием, образами, ощущениями и чувствами.
🔹️ Я слушаю тебя, внимательно внимаю тому, как ты рассказываешь о себе не только словами, но и телом, и движением.
🔹️ Я спокойно выбираю роль служения.
Со всем уважением и бережностью я готова поддерживать, допытывать и участвовать в твоем процессе, если ты позволишь.
Я наблюдаю и осторожно освещаю те места, где, как мне кажется, царит тьма.
🔹️ Меня можно назвать
наблюдателем души.
Я вглядываюсь в нее, вслушиваюсь в голоса, звучащие в твоей голове и теле, даже если они противоречивы.
Каждому переживанию я даю место, отнесусь к нему с огромным уважением, как к древнему писанию, в котором запечатлены тени детства, отверженности подростковых лет и даже перинатального опыта.
🔹️ Я не стремлюсь навязать путь или диктовать алгоритмы — я просто слушаю и внимаю.
В каждом слове, в каждом движении я улавливаю тонкую нить, связывающую нас с чем-то большим.
Когда возникает ощущение блокировки — когда взгляд другого вызывает прилив стыда или в горле сжимается что-то неуловимое, словно бетон в груди — я вижу не только боль, но и историю: историю, где прошлое диктовало условия, где чувства утопали в чужих ожиданиях.
🔹️ Я — проводник, который не навязывает форму, а лишь поддерживает процесс.
Верю, что каждый человек, подобно ветру, несёт в себе силу, способную рассеять тьму и наполниться жизнью.
🔹️ Мой метод основан на глубокой эмпатии и наблюдении, на том, чтобы быть рядом в каждый момент, помогая почувствовать, что даже в самых сложных переживаниях зреет возможность преобразования, возвращения к целостности.
🔹️ Я не критик, а бережный свидетель, позволяющий каждому открыть своё истинное «я», не пряча его за масками условностей.
🔹️ Моя цель — помочь тебе вновь обрести связь с тем, кем ты являешься на самом деле, с твоей собственной энергией и свободой.
В этом бесконечном танце душ, где нет места чужим ожиданиям, я нахожу своё истинное призвание.
🔹️ Главным для меня являешься именно ТЫ: со всеми твоими процессами, видением мира, болями, недоверием, образами, ощущениями и чувствами.
🔹️ Я слушаю тебя, внимательно внимаю тому, как ты рассказываешь о себе не только словами, но и телом, и движением.
🔹️ Я спокойно выбираю роль служения.
Со всем уважением и бережностью я готова поддерживать, допытывать и участвовать в твоем процессе, если ты позволишь.
Я наблюдаю и осторожно освещаю те места, где, как мне кажется, царит тьма.
🔹️ Меня можно назвать
наблюдателем души.
Я вглядываюсь в нее, вслушиваюсь в голоса, звучащие в твоей голове и теле, даже если они противоречивы.
Каждому переживанию я даю место, отнесусь к нему с огромным уважением, как к древнему писанию, в котором запечатлены тени детства, отверженности подростковых лет и даже перинатального опыта.
🔹️ Я не стремлюсь навязать путь или диктовать алгоритмы — я просто слушаю и внимаю.
В каждом слове, в каждом движении я улавливаю тонкую нить, связывающую нас с чем-то большим.
Когда возникает ощущение блокировки — когда взгляд другого вызывает прилив стыда или в горле сжимается что-то неуловимое, словно бетон в груди — я вижу не только боль, но и историю: историю, где прошлое диктовало условия, где чувства утопали в чужих ожиданиях.
🔹️ Я — проводник, который не навязывает форму, а лишь поддерживает процесс.
Верю, что каждый человек, подобно ветру, несёт в себе силу, способную рассеять тьму и наполниться жизнью.
🔹️ Мой метод основан на глубокой эмпатии и наблюдении, на том, чтобы быть рядом в каждый момент, помогая почувствовать, что даже в самых сложных переживаниях зреет возможность преобразования, возвращения к целостности.
🔹️ Я не критик, а бережный свидетель, позволяющий каждому открыть своё истинное «я», не пряча его за масками условностей.
🔹️ Моя цель — помочь тебе вновь обрести связь с тем, кем ты являешься на самом деле, с твоей собственной энергией и свободой.
В этом бесконечном танце душ, где нет места чужим ожиданиям, я нахожу своё истинное призвание.
Как я работаю:
🔹️ Я встречаюсь с Человеком, мы вступаем в диалог.
Одни люди говорят образами, открывая передо мной внутренние миры, другие более эмоциональны, третьи выбирают точные слова разума и рациональности.
Мне не так важно на каком языке мы будем разговаривать, ведь в основе стоишь Ты сам.
Я лишь предлагаю пройти сквозь анализ и контроль, чтобы прикоснуться к самому процессу, самой жизни.
🔹️ Я — телесный терапевт, практик.
Но это не значит, что я непременно буду касаться твоего тела.
Моя работа основана на знании об устройстве нашей нервной системы и понимании того, что непереваренный опыт остаётся именно в теле.
Чтобы прожить, наконец, запрятанные вглубь переживания, чтобы запустить жизнь внутри и быть в резонансе с реальностью, нам нужно пройти этот опыт. Я буду рядом. Я никогда не пойду через сопротивление.
🔹️ Мы найдем тот тонкий путь, который подходит именно тебе.
Когда-то я сама сопротивлялась такому эзотерическому термину, как «энергия», пока не почувствовала в своём теле нечто, что можно назвать именно энергией.
Смирило меня с этим осознание того, что в природе есть электричество, в нём течёт ток — и это есть энергия.
• И вот что ещё интереснее: в нашем теле нет абстрактных ощущений.
• Если энергия начинает течь, значит, где-то кровь обрела движение, где-то запустилась лимфа, где-то активизировалась спинномозговая жидкость. То, что раньше было неподвижным, вдруг начинает двигаться.
Так мы взаимодействуем со средой,
с энергетическим полем, которое, как дождь, ветер или снег, является стихией, проникающей в наш мир.
Если дождь мы чувствуем кожей, то встреча с Полем ощущается через то, как мы не даем ему пройти сквозь себя.
Ты знаешь это чувство: при стремлении проявиться, в горле вдруг появляется ком, или как от чужого взгляда подкашиваются колени.
Так мы проживаем встречу с теми энергиями, с которыми нам сложно быть.
Они хотят пройти, а мы выстраиваем защитные барьеры.
• Эти барьеры — телесные блоки и психосоматические симптомы — возникают там, где мы не смогли прожить отвержение, стыд или вину.
Они, как защитные стены, созданы нашим телом, чтобы уберечь нас от боли. Но со временем они начинают препятствовать свободному течению энергии. Защитные стены становятся нашей тюрьмой.
Именно тогда, когда нечто, что раньше было неподвижным, начинает двигаться и проявляться в виде внутренних блоков, ощущаемых как давление или холод, мы начинаем понимать: где-то внутри затаилось неразрешённое прошлое.
🔹️ Моя задача — мягко запустить эти процессы процессы, которые восстанавливают течение энергии.
• Я работаю на трёх уровнях: эмоциональном, биологическом и энергетическом.
🔹️ Я помогаю сделать барьеры более проницаемыми и изменить их функцию так, чтобы энергия могла свободно течь. Как дождь, омывающий землю, как ветер, пробуждающий природу.
🔹️ Это не только исцеляет тело, но и возвращает утраченные части души, давая возможность почувствовать подлинное единение с жизнью и окружающей средой.
🔹️ В сущности, я занимаюсь нейробиологией — выстраиванием новых нейронных связей в нервной системе. Именно они создают новый, необходимый опыт, на который психика сможет опереться в будущем.
• Я внимательно слушаю Тебя, наблюдаю за тем, что Ты рассказываешь через образы, жесты, невербальные сигналы — и именно в этом процессе нахожу ключ к тому, как запустить движение энергии, давно застывшей в лабиринтах старых защитных механизмов.
• Так я поддерживаю Тебя в том, чтобы дать возможность энергии вновь свободно течь, растворяя старые блоки и возвращая тебе связь с самим собой.
🔹️ Это мой путь, моя работа — быть внимательным проводником, который помогает открыть ту глубину, которая уже давно ждёт исцеления.
Одни люди говорят образами, открывая передо мной внутренние миры, другие более эмоциональны, третьи выбирают точные слова разума и рациональности.
Мне не так важно на каком языке мы будем разговаривать, ведь в основе стоишь Ты сам.
Я лишь предлагаю пройти сквозь анализ и контроль, чтобы прикоснуться к самому процессу, самой жизни.
🔹️ Я — телесный терапевт, практик.
Но это не значит, что я непременно буду касаться твоего тела.
Моя работа основана на знании об устройстве нашей нервной системы и понимании того, что непереваренный опыт остаётся именно в теле.
Чтобы прожить, наконец, запрятанные вглубь переживания, чтобы запустить жизнь внутри и быть в резонансе с реальностью, нам нужно пройти этот опыт. Я буду рядом. Я никогда не пойду через сопротивление.
🔹️ Мы найдем тот тонкий путь, который подходит именно тебе.
Когда-то я сама сопротивлялась такому эзотерическому термину, как «энергия», пока не почувствовала в своём теле нечто, что можно назвать именно энергией.
Смирило меня с этим осознание того, что в природе есть электричество, в нём течёт ток — и это есть энергия.
• И вот что ещё интереснее: в нашем теле нет абстрактных ощущений.
• Если энергия начинает течь, значит, где-то кровь обрела движение, где-то запустилась лимфа, где-то активизировалась спинномозговая жидкость. То, что раньше было неподвижным, вдруг начинает двигаться.
Так мы взаимодействуем со средой,
с энергетическим полем, которое, как дождь, ветер или снег, является стихией, проникающей в наш мир.
Если дождь мы чувствуем кожей, то встреча с Полем ощущается через то, как мы не даем ему пройти сквозь себя.
Ты знаешь это чувство: при стремлении проявиться, в горле вдруг появляется ком, или как от чужого взгляда подкашиваются колени.
Так мы проживаем встречу с теми энергиями, с которыми нам сложно быть.
Они хотят пройти, а мы выстраиваем защитные барьеры.
• Эти барьеры — телесные блоки и психосоматические симптомы — возникают там, где мы не смогли прожить отвержение, стыд или вину.
Они, как защитные стены, созданы нашим телом, чтобы уберечь нас от боли. Но со временем они начинают препятствовать свободному течению энергии. Защитные стены становятся нашей тюрьмой.
Именно тогда, когда нечто, что раньше было неподвижным, начинает двигаться и проявляться в виде внутренних блоков, ощущаемых как давление или холод, мы начинаем понимать: где-то внутри затаилось неразрешённое прошлое.
🔹️ Моя задача — мягко запустить эти процессы процессы, которые восстанавливают течение энергии.
• Я работаю на трёх уровнях: эмоциональном, биологическом и энергетическом.
🔹️ Я помогаю сделать барьеры более проницаемыми и изменить их функцию так, чтобы энергия могла свободно течь. Как дождь, омывающий землю, как ветер, пробуждающий природу.
🔹️ Это не только исцеляет тело, но и возвращает утраченные части души, давая возможность почувствовать подлинное единение с жизнью и окружающей средой.
🔹️ В сущности, я занимаюсь нейробиологией — выстраиванием новых нейронных связей в нервной системе. Именно они создают новый, необходимый опыт, на который психика сможет опереться в будущем.
• Я внимательно слушаю Тебя, наблюдаю за тем, что Ты рассказываешь через образы, жесты, невербальные сигналы — и именно в этом процессе нахожу ключ к тому, как запустить движение энергии, давно застывшей в лабиринтах старых защитных механизмов.
• Так я поддерживаю Тебя в том, чтобы дать возможность энергии вновь свободно течь, растворяя старые блоки и возвращая тебе связь с самим собой.
🔹️ Это мой путь, моя работа — быть внимательным проводником, который помогает открыть ту глубину, которая уже давно ждёт исцеления.
• Панические атаки и тревога:
«Я постоянно сталкиваюсь с паническими атаками и ощущаю глубокую тревогу. Как мне восстановить чувство безопасности и вернуть контроль над своим телом и эмоциями?»
• Расставания, одиночество и травма:
«После болезненных расставаний и периодов одиночества я чувствую, что потеряла часть себя. Поможете ли вы вернуть опоры, восстановить целостность и научиться принимать свою силу и уязвимость?»
• Сложности в отношениях и конфликты:
«Мне трудно наладить контакт с близкими, я не умею открыто выражать свои чувства и потребности. Как научиться говорить о насущном и преодолевать конфликты?»
• Телесные симптомы и сновидения:
«Я замечаю у себя физические проявления стресса, а сновидения становятся тревожными. Как можно связать эти симптомы с эмоциональными переживаниями и найти способ исцеления?»
• Проблемы с энергией и финансовые трудности:
«Я чувствую, что у меня не хватает сил, а вопросы, связанные с деньгами и отношениями, только усугубляют ситуацию. Как вернуть жизненные ресурсы и начать жить полноценной жизнью?»
• Налаживание связи с собой – «слишком много головы»:
«Меня преследует ощущение, что я живу в бесконечном потоке мыслей, что мешает мне наладить связь с собой.
Меня беспокоят:
• постоянные страхи, раздражительность, вспышки агрессии, апатия и ощущение отсутствия энергии, сопровождающиеся постоянной тревожностью;
• моментальное погружение в тяжелые чувства даже по незначительному поводу (например, у человека, пережившего бомбежку, пролетающие самолеты могут вызывать тахикардию);
• необъяснимые физические симптомы, напряжение в теле;
• проблемы, которые долго не поддаются аналитическому или медикаментозному решению – здесь решение кроется в перепроживании сложного опыта;
Как мне наладить связь с собой, научиться отпускать бесконечный поток мыслей и вернуть внутренняя гармонию?»
В своей работе я поддерживаю вас, помогая заново найти силы и опоры, восстановить ощущение безопасности и вернуть утраченные части себя. Вместе мы сможем научиться распознавать и выражать свои чувства, открыто говорить о том, что вас волнует, и находить пути к более целостной, устойчивой и самостоятельной жизни. Если вы готовы сделать шаг навстречу себе и наладить контакт с окружающим миром, я здесь, чтобы разделить с вами этот путь и верю в вашу силу и возможность трансформации.
«Я постоянно сталкиваюсь с паническими атаками и ощущаю глубокую тревогу. Как мне восстановить чувство безопасности и вернуть контроль над своим телом и эмоциями?»
• Расставания, одиночество и травма:
«После болезненных расставаний и периодов одиночества я чувствую, что потеряла часть себя. Поможете ли вы вернуть опоры, восстановить целостность и научиться принимать свою силу и уязвимость?»
• Сложности в отношениях и конфликты:
«Мне трудно наладить контакт с близкими, я не умею открыто выражать свои чувства и потребности. Как научиться говорить о насущном и преодолевать конфликты?»
• Телесные симптомы и сновидения:
«Я замечаю у себя физические проявления стресса, а сновидения становятся тревожными. Как можно связать эти симптомы с эмоциональными переживаниями и найти способ исцеления?»
• Проблемы с энергией и финансовые трудности:
«Я чувствую, что у меня не хватает сил, а вопросы, связанные с деньгами и отношениями, только усугубляют ситуацию. Как вернуть жизненные ресурсы и начать жить полноценной жизнью?»
• Налаживание связи с собой – «слишком много головы»:
«Меня преследует ощущение, что я живу в бесконечном потоке мыслей, что мешает мне наладить связь с собой.
Меня беспокоят:
• постоянные страхи, раздражительность, вспышки агрессии, апатия и ощущение отсутствия энергии, сопровождающиеся постоянной тревожностью;
• моментальное погружение в тяжелые чувства даже по незначительному поводу (например, у человека, пережившего бомбежку, пролетающие самолеты могут вызывать тахикардию);
• необъяснимые физические симптомы, напряжение в теле;
• проблемы, которые долго не поддаются аналитическому или медикаментозному решению – здесь решение кроется в перепроживании сложного опыта;
Как мне наладить связь с собой, научиться отпускать бесконечный поток мыслей и вернуть внутренняя гармонию?»
В своей работе я поддерживаю вас, помогая заново найти силы и опоры, восстановить ощущение безопасности и вернуть утраченные части себя. Вместе мы сможем научиться распознавать и выражать свои чувства, открыто говорить о том, что вас волнует, и находить пути к более целостной, устойчивой и самостоятельной жизни. Если вы готовы сделать шаг навстречу себе и наладить контакт с окружающим миром, я здесь, чтобы разделить с вами этот путь и верю в вашу силу и возможность трансформации.
Мое видение терапии таково: терапия не должна быть ограничена школами, методами, сюжетами или умственными концепциями. В основе терапии лежит нечто иное – метапространство, метанавыки, в котором всё происходит.
Для меня важнейшим является умение находиться в этом расширенном пространстве, транслировать его, быть пластичной. Тогда процессы обретают возможность самоорганизовываться. Не нужно вводить ничего искусственного – достаточно просто следовать за тем, что происходит, поддерживать процесс. Конечно, я училась этому, и у меня есть внутренняя карта, на которую я ориентируюсь в работе.
Что такое процесс? Это то, что происходит прямо сейчас. Например, человек говорит о чем-то позитивном, а его рука крепко сжимает стул. Голова говорит одно, а тело – совсем другое. Знакомо? Это «двойные сигналы». Сделав их видимыми, мы даем шанс противоборствующим сторонам внутри нас стать поддержкой друг для друга.
Часто мы увлекаемся поиском первопричины, пытаемся выяснить события, вместо того чтобы следовать за реальным процессом. Я же иду за тем, что есть, даю ему пространство и возможность быть. С уважением ко всем голосам внутри нас – вот правило глубинной демократии.
Я также обращаю внимание на то, что просыпается во мне в ответ на происходящее. В психоанализе это называют контрпереносом, а на уровне тела – соматическим резонансом. Соматический резонанс, основанный на работе зеркальных нейронов, помогает дополнить процесс, если мы прислушиваемся к себе.
Я называю это резонансом, и как только его распознают, он начинает оживать и приобретать текучесть. Именно эта изменчивость открывает поле для новых открытий.
Теоретические и эмпирические знания анатомии, соматической и перинатальной психологии, травматерапии дают мне поддержку и понимание направления процесса.
В терапии я не являюсь главной фигурой – я лишь сопровождаю, свидетельствую, фокусирую, сопереживаю и поддерживаю тебя.
Для меня важнейшим является умение находиться в этом расширенном пространстве, транслировать его, быть пластичной. Тогда процессы обретают возможность самоорганизовываться. Не нужно вводить ничего искусственного – достаточно просто следовать за тем, что происходит, поддерживать процесс. Конечно, я училась этому, и у меня есть внутренняя карта, на которую я ориентируюсь в работе.
Что такое процесс? Это то, что происходит прямо сейчас. Например, человек говорит о чем-то позитивном, а его рука крепко сжимает стул. Голова говорит одно, а тело – совсем другое. Знакомо? Это «двойные сигналы». Сделав их видимыми, мы даем шанс противоборствующим сторонам внутри нас стать поддержкой друг для друга.
Часто мы увлекаемся поиском первопричины, пытаемся выяснить события, вместо того чтобы следовать за реальным процессом. Я же иду за тем, что есть, даю ему пространство и возможность быть. С уважением ко всем голосам внутри нас – вот правило глубинной демократии.
Я также обращаю внимание на то, что просыпается во мне в ответ на происходящее. В психоанализе это называют контрпереносом, а на уровне тела – соматическим резонансом. Соматический резонанс, основанный на работе зеркальных нейронов, помогает дополнить процесс, если мы прислушиваемся к себе.
Я называю это резонансом, и как только его распознают, он начинает оживать и приобретать текучесть. Именно эта изменчивость открывает поле для новых открытий.
Теоретические и эмпирические знания анатомии, соматической и перинатальной психологии, травматерапии дают мне поддержку и понимание направления процесса.
В терапии я не являюсь главной фигурой – я лишь сопровождаю, свидетельствую, фокусирую, сопереживаю и поддерживаю тебя.
Что я предлагаю Тебе:
- 1. Терапевтические
онлайн-сессииНесмотря на то, что работа с травмой обязательно включает в себя телесную работу, онлайн это тоже возможно. Более того, основной процент моих клиентов я веду онлайн. Мы достраиваем недостающий опыт и через него обогощаемся, узнавая более целостного себя и смотря на этот мир из иного состояния сознания.
По сути мы объединяем первичный (понятный нам) и вторичный (теневой) процессы и выводим их на уровень осознанности, что дает большую опору и понимание себя и мира - 2. Соматичекские сессииЭто терапевтическая практика, преимущественно с прикосновением, но бывает и исключительно работа с вниманием, направленная на телесную работу с психологическими и эмоциональными проблемыми.
Включает в себя эмбодимент, осознанное движение, работу с дыханием, телесными ощущениями, чтобы установить связь между головой, эмоциямими и телом. - 3. Индивидуальные сессии Аутентичного движенияЭто раскрывающая практика, где есть движущийся и свидетель, которая раскрывает проход в неизведанные части себя.
- 4. Психотерапевтическая практикаХотя все, о чем писала выше – это и есть она. Я смотрю на все комплексно и для меня нет разницы, через что нам прийти к решению. Мы все равно будет запускать процессы, остановленное движение и будем идти по пути объединения мозг-эмоции-тело.
Работа с травмой без телесного элемента всегда будет куцей и неэффективной по той простой причине, что остановленное действие находится в вегетативной нервной системе. А у нее принцип действия диаметрально противоположный, нежели чем у центральной.
Отзывы моих клиентов
Мой путь, моя работа — быть внимательным проводником, который помогает открыть ту глубину, которая уже давно ждёт исцеления...
ВСЕМ РАДА И ВСЕГДА
ОТКРЫТА К ДИАЛОГУ!
Приходите, если чувствуете зов
ОТКРЫТА К ДИАЛОГУ!
Приходите, если чувствуете зов
- Терапевтические группы по осознанному проживанию рождения (вела и веду в Москве, планирую делать в Израиле);
- Ретриты на раскрытие женских начал (начала в Израиле, аспланирую продолжать);
- Онлайн – программа «Пять шагов развития» (ссылку положу сами знаете куда) – программа, нацеленная на реструктуризацию опыта от зачатия до 4 лет;
- Готовится программа по возвращению к своему изначальному естественному ребенку (очно, в Израиле) – за основу взята идея Мерилин Мюррей, но практики будут соматические и психотравматологические;
- Готовится программа «Путь героини» (пока онлайн) (Морин Мердок);
- Готовится авторская программа по оптимизации движения «Путь к физической и психической устойчивости»;
- Готовится программа для специалистов «Навыки терапевтического присутствия»
- Также планирую делать свою программу по травматерапии для специалистов.
- Ретриты на раскрытие женских начал (начала в Израиле, аспланирую продолжать);
- Онлайн – программа «Пять шагов развития» (ссылку положу сами знаете куда) – программа, нацеленная на реструктуризацию опыта от зачатия до 4 лет;
- Готовится программа по возвращению к своему изначальному естественному ребенку (очно, в Израиле) – за основу взята идея Мерилин Мюррей, но практики будут соматические и психотравматологические;
- Готовится программа «Путь героини» (пока онлайн) (Морин Мердок);
- Готовится авторская программа по оптимизации движения «Путь к физической и психической устойчивости»;
- Готовится программа для специалистов «Навыки терапевтического присутствия»
- Также планирую делать свою программу по травматерапии для специалистов.
Давно провожу ретриты по осознанному проживанию перинатального опыта.
Теоретическая основа - матрицы Грофа.
Практическая - соматическая и перинатальная психология.
Часто в индивидуальных сессиях люди попадают в проживание перинатального опыта.
Через знания и навыки помогаю восстановить движение там, где оно было остановлено.
Статьи
Я в целом вполне себе аналитический терапевт. Не в том плане, что я психоаналитик - нет.
А в том, что когда я следую за процессом клиента, я почти одновременно отслеживаю, что происходит, куда оно движется и что нужно поддержать.
При этом, когда я даю очные соматические сессии, амплитуда между тем, что я делаю и пониманием этого становится чуть больше. То есть я тут скорее сначала делаю, а уже потом делаю выводы.
По сути соматическая сессия - это даже не телесно-ориентированная терапия.
Это самая что ни на есть телесная психология в прямом опыте.
Здесь я больше отдаюсь процессу и собственной интуиции и чувству соматического резонанса, нежели аналитике.
Аналитику я оставляю на потом, как бы обернувшись на то, что было.
Но в процессе я здесь присутствую целиком и полностью.
Изнутри (предполагаю, что и снаружи) это ощущается, как некий шаманский опыт.
Да собственно шаман - это тот, кто способен идти за процессом, не сопротивляясь его изменчивости и непредсказуемости.
Это отражается в умении переходить между различными уровнями опыта: телесными ощущениями, эмоциями, ментальными процессами и духовными состояниями.
И вот когда я действительно становлюсь ЭТИМ, я чувствую прикосновение к гораздо более глубинной мудрости, нежели познание и анализ общепринятой реальности.
Недавно была такая сессия как раз.
И я через такое познаю свою целительную силу в гораздо бОльших масштабах. А также больше подключаюсь к своей способности помогать людям находить ключи к более глубокому пониманию себя и мира.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Процессуальный терапевт
Травматерапевт
А в том, что когда я следую за процессом клиента, я почти одновременно отслеживаю, что происходит, куда оно движется и что нужно поддержать.
При этом, когда я даю очные соматические сессии, амплитуда между тем, что я делаю и пониманием этого становится чуть больше. То есть я тут скорее сначала делаю, а уже потом делаю выводы.
По сути соматическая сессия - это даже не телесно-ориентированная терапия.
Это самая что ни на есть телесная психология в прямом опыте.
Здесь я больше отдаюсь процессу и собственной интуиции и чувству соматического резонанса, нежели аналитике.
Аналитику я оставляю на потом, как бы обернувшись на то, что было.
Но в процессе я здесь присутствую целиком и полностью.
Изнутри (предполагаю, что и снаружи) это ощущается, как некий шаманский опыт.
Да собственно шаман - это тот, кто способен идти за процессом, не сопротивляясь его изменчивости и непредсказуемости.
Это отражается в умении переходить между различными уровнями опыта: телесными ощущениями, эмоциями, ментальными процессами и духовными состояниями.
И вот когда я действительно становлюсь ЭТИМ, я чувствую прикосновение к гораздо более глубинной мудрости, нежели познание и анализ общепринятой реальности.
Недавно была такая сессия как раз.
И я через такое познаю свою целительную силу в гораздо бОльших масштабах. А также больше подключаюсь к своей способности помогать людям находить ключи к более глубокому пониманию себя и мира.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Процессуальный терапевт
Травматерапевт
Часто люди, которые приходят ко мне в терапию, очень стесняются своих «незначительных» переживаний.
Ну вроде того, что «на меня подруга как-то не так посмотрела, и я теперь переживаю. И мне очень неудобно за свои переживания, потому что у людей вон разводы, потери, смерти, а я из-за такой фигни..»
Или чуть другое: «у меня в жизни ничего «такого» не было. А у меня панические атаки, фибромиалгия, невозможность выстраивания здоровых отношений»
По первому случаю хочу сказать, что так работает отличный защитный механизм психики, позволяющий не чувствовать свою боль за счет чувствования боли голодающих детей в Африке или Поволжье. И что уж точно любая боль достойна уважения.
А также, что кто-то может выдержать пребывание в плену, а кто-то умирает из-за разбитой маминой чашки.. Каждому по возможностям (печальный смайлик).
А по второму…
Знаете, я взялась тут перечитать «Выбор» Эдит Евы Эгер, и вот что поняла.
В моей жизни к счастью не было такого адского опыта, как Аушвиц.
У меня было свое что-то. Была и ранняя потеря родителя, и сложный период детства.
Но всё это как бы несравнимо с концлагерем…
При этом то, в каком психическом состоянии я вышла из своего детства, отчего-то так похоже на то, что Эгер описывает в своей книге. Я, так же, как и она, выросла с внутренним убеждением, что неприятности, ошибки, разочарования, то есть все мои горестные обстоятельства прямо рассказывают обо мне то, чего я действительно стою…
Я выросла с полным отсутствием принятия себя.
До такой степени, что будучи достаточно толстым ребенком, не считала себя вправе есть при людях, потому что куда мне..
Да что там, я до сих пор в пути к адекватной самооценке и адекватным отношениям с едой…
Перфекционизм, который хоть как-то удовлетворял мою детскую потребность в одобрении, получении похвалы, а со временем стал механизмом психологической адаптации.
Перфекционизм, представляющий собой обратную сторону моего убеждения, что я разрушена…
И что я своими многочисленными достижениями лишь маскирую это.
Что все эти попытки по сути приводят лишь к укреплению ощущения собственной никчемности…
И что научившись помогать людям овладевать наукой любить и принимать себя, я начинаю понимать, как важно предложить то же самое себе.
В моей жизни не было концлагеря.
Но проживаю я ровно то же.
Так реагирует наша психика на наш собственный Аушвиц.
Поэтому так важно его не обелять и не обесценивать.
А признать, что каждому дается его собственный ад.
И лишь признав его таковым, появляется шанс не избегать, а принять существующий опыт и увидеть себя среди выживших.
Выживших, зачастую, кривым способом.
Но рихтовать способ, а не обесценивать опыт - это уже совсем иная дорога.
Екатерина Квятковская
Травматерапевт
Процессуальный и полевой терапевт
Соматический терапевт
Ну вроде того, что «на меня подруга как-то не так посмотрела, и я теперь переживаю. И мне очень неудобно за свои переживания, потому что у людей вон разводы, потери, смерти, а я из-за такой фигни..»
Или чуть другое: «у меня в жизни ничего «такого» не было. А у меня панические атаки, фибромиалгия, невозможность выстраивания здоровых отношений»
По первому случаю хочу сказать, что так работает отличный защитный механизм психики, позволяющий не чувствовать свою боль за счет чувствования боли голодающих детей в Африке или Поволжье. И что уж точно любая боль достойна уважения.
А также, что кто-то может выдержать пребывание в плену, а кто-то умирает из-за разбитой маминой чашки.. Каждому по возможностям (печальный смайлик).
А по второму…
Знаете, я взялась тут перечитать «Выбор» Эдит Евы Эгер, и вот что поняла.
В моей жизни к счастью не было такого адского опыта, как Аушвиц.
У меня было свое что-то. Была и ранняя потеря родителя, и сложный период детства.
Но всё это как бы несравнимо с концлагерем…
При этом то, в каком психическом состоянии я вышла из своего детства, отчего-то так похоже на то, что Эгер описывает в своей книге. Я, так же, как и она, выросла с внутренним убеждением, что неприятности, ошибки, разочарования, то есть все мои горестные обстоятельства прямо рассказывают обо мне то, чего я действительно стою…
Я выросла с полным отсутствием принятия себя.
До такой степени, что будучи достаточно толстым ребенком, не считала себя вправе есть при людях, потому что куда мне..
Да что там, я до сих пор в пути к адекватной самооценке и адекватным отношениям с едой…
Перфекционизм, который хоть как-то удовлетворял мою детскую потребность в одобрении, получении похвалы, а со временем стал механизмом психологической адаптации.
Перфекционизм, представляющий собой обратную сторону моего убеждения, что я разрушена…
И что я своими многочисленными достижениями лишь маскирую это.
Что все эти попытки по сути приводят лишь к укреплению ощущения собственной никчемности…
И что научившись помогать людям овладевать наукой любить и принимать себя, я начинаю понимать, как важно предложить то же самое себе.
В моей жизни не было концлагеря.
Но проживаю я ровно то же.
Так реагирует наша психика на наш собственный Аушвиц.
Поэтому так важно его не обелять и не обесценивать.
А признать, что каждому дается его собственный ад.
И лишь признав его таковым, появляется шанс не избегать, а принять существующий опыт и увидеть себя среди выживших.
Выживших, зачастую, кривым способом.
Но рихтовать способ, а не обесценивать опыт - это уже совсем иная дорога.
Екатерина Квятковская
Травматерапевт
Процессуальный и полевой терапевт
Соматический терапевт
Я часто пишу про остановленное движение. Но подозреваю, что это не всегда понятно. Буду продолжать попытки рассказывать.
Представьте себе, что вы - электрический кабель.
По вам идет ток (энергия).
И тут этот кабель кто-то пережимает, перекусывает.
Ток перестает течь.
В нас энергетически все происходит ровно так же.
В нас текут желания, чувства, импульсы.
А потом что-то такое происходит, что течение приостанавливается.
Как это может выражаться:
- к примеру, когда-то я пыталась опираться на своего папу, как это пытается сделать любое живое существо. А он не был в силах мне эту опору давать. И я перекусила себе в этом месте кабель. И перестала впускать в себя возможность получать поддержку. И так и живу в желании ее получить и в невозможности отпустить контроль и ей открыться;
- еще проще - я когда-то летела на самолете и попала в тяжелую турбулентность. Это был такой тяжкий опыт, что я решила больше не летать. Я пережала здесь возможность свободного течения энергии внутри себя. Пережала, чтобы не встречаться со сложным.
- или, допустим, я когда-то сильно обожглась в отношениях. И решила, что больше я в отношения ни-ни. Лучше быть одной или использовать мужиков себе на пользу. Но точно без погружения в эти ваши розовые сопли и чувства.
Все эти варианты делают две важные вещи:
1. Они перекрывают доступ к боли.
2. Они перекрывают доступ к жизни.
Расскажу как удивительно может выглядеть восстановление жизненного тока по кабелю (по нашему телу на самом-то деле).
Из недавнего опыта и, конечно, с разрешения пишу.
Давала соматическую сессию.
В процессе человек оказался в том месте, где даже нет еще слов.
Так называемый ранний довербальный опыт.
Именно там случилась та самая остановка энергии, читай развития.
Там очень нужна была Любовь.
А получал человек вместо нее техническую заботу и поддержку гигиены.
Я интуитивно додавала в это место энергию материнской любви.
И знаете по какому моменты получилось отследить, что процесс разморозки и восстановления связей в кабеле начало происходить?
А через то, что человек вдруг говорит, что хочет научиться ползать.
Представляете, чудо?!
Из этого я узнаю, что травма, с которой я работаю, случилась еще до возраста полугода.
Что именно тогда жизненные токи от тела отлили.
И дальнейшее развития с этого момента шло по травма-компенсаторннй схеме.
И что через импульсы к ползанию процессы начали оживляться и прорастать.
По сути боли нашлось место, она стала признана, дефицит в какой-то степени удовлетворен, а доступ к жизни и движению начал налаживаться.
Теперь нам нужно заново учиться ползать. Через ползание познавать мир заново - так, как это и должно было когда-то случиться. Через любопытство, через отталкивания, дотягивание, присваивание…
В общем в ползании я разбираюсь хорошо)
Там мы точно все запустим.
Запустим сначала через связь с двумя одноименными конечностями - руками, ногами.
Потом через узнавание, как можно отталкиваться от земли и от другого.
Потом о том, как в нас живет телесное знание о рептильной подвижности позвоночника - движению влево-вправо - предтече переносу веса при ходьбе.
А потом будем дотягиваться и осваивать пересечение срединной линии - контрлатеральное движение.
И все это через осознанное прохождение психомоторного развития.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Процессуальный и полевой терапевт
Представьте себе, что вы - электрический кабель.
По вам идет ток (энергия).
И тут этот кабель кто-то пережимает, перекусывает.
Ток перестает течь.
В нас энергетически все происходит ровно так же.
В нас текут желания, чувства, импульсы.
А потом что-то такое происходит, что течение приостанавливается.
Как это может выражаться:
- к примеру, когда-то я пыталась опираться на своего папу, как это пытается сделать любое живое существо. А он не был в силах мне эту опору давать. И я перекусила себе в этом месте кабель. И перестала впускать в себя возможность получать поддержку. И так и живу в желании ее получить и в невозможности отпустить контроль и ей открыться;
- еще проще - я когда-то летела на самолете и попала в тяжелую турбулентность. Это был такой тяжкий опыт, что я решила больше не летать. Я пережала здесь возможность свободного течения энергии внутри себя. Пережала, чтобы не встречаться со сложным.
- или, допустим, я когда-то сильно обожглась в отношениях. И решила, что больше я в отношения ни-ни. Лучше быть одной или использовать мужиков себе на пользу. Но точно без погружения в эти ваши розовые сопли и чувства.
Все эти варианты делают две важные вещи:
1. Они перекрывают доступ к боли.
2. Они перекрывают доступ к жизни.
Расскажу как удивительно может выглядеть восстановление жизненного тока по кабелю (по нашему телу на самом-то деле).
Из недавнего опыта и, конечно, с разрешения пишу.
Давала соматическую сессию.
В процессе человек оказался в том месте, где даже нет еще слов.
Так называемый ранний довербальный опыт.
Именно там случилась та самая остановка энергии, читай развития.
Там очень нужна была Любовь.
А получал человек вместо нее техническую заботу и поддержку гигиены.
Я интуитивно додавала в это место энергию материнской любви.
И знаете по какому моменты получилось отследить, что процесс разморозки и восстановления связей в кабеле начало происходить?
А через то, что человек вдруг говорит, что хочет научиться ползать.
Представляете, чудо?!
Из этого я узнаю, что травма, с которой я работаю, случилась еще до возраста полугода.
Что именно тогда жизненные токи от тела отлили.
И дальнейшее развития с этого момента шло по травма-компенсаторннй схеме.
И что через импульсы к ползанию процессы начали оживляться и прорастать.
По сути боли нашлось место, она стала признана, дефицит в какой-то степени удовлетворен, а доступ к жизни и движению начал налаживаться.
Теперь нам нужно заново учиться ползать. Через ползание познавать мир заново - так, как это и должно было когда-то случиться. Через любопытство, через отталкивания, дотягивание, присваивание…
В общем в ползании я разбираюсь хорошо)
Там мы точно все запустим.
Запустим сначала через связь с двумя одноименными конечностями - руками, ногами.
Потом через узнавание, как можно отталкиваться от земли и от другого.
Потом о том, как в нас живет телесное знание о рептильной подвижности позвоночника - движению влево-вправо - предтече переносу веса при ходьбе.
А потом будем дотягиваться и осваивать пересечение срединной линии - контрлатеральное движение.
И все это через осознанное прохождение психомоторного развития.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Процессуальный и полевой терапевт
Как мы привыкли традиционно думать об этих категориях?
Справился: преодолел, смог, бросил все силы, применил всю волю и все получилось.
Не справился: не смог преодолеть, достигнуть..
Но если пойти в более глубокие пласты, то там всё несколько наоборот.
Справиться - дать возможности энергии свободно течь через вас.
Не справиться - преодолевать, насильно разгибать спину, применять волю и пытаться дышать полной грудью.
Как это может выглядеть в жизни?
Не справиться:
✨ эмигрировать, но всё время думать о том, как всё могло радужно сложиться в альтернативной реальности
✨выйти замуж, но постоянно возвращаться мыслями к бывшему и думать, что вдруг совершила ошибку
✨развестись, но постоянно зависать в размышлениях о бывшей жене и т д и т п.
✨не быть в спокойствии и принятии того, что есть сейчас.
Справиться:
🌟соглашаться с тем, что есть
🌟принимать прошлый опыт, как важный, но смотреть в настоящее и будущее
Как в теле выглядит «не справляться»:
🔗 бетонная плита в груди
🔗 ощущение себя непринятым этим миром
🔗дыра в животе
🔗желание исчезнуть
🔗отсутствие телесных ощущений (как будто есть только голова и она отдельна от тела)
🔗многое другое
Как выглядит «справиться» на телесном уровне:
💫 при мыслях о сложном дыхание ровное и ясное
💫 на месте отсутствия появляются ощущения себя
💫 там, где была плита, вдруг появляется что-то теплое и живое
💫на месте дыры обнаруживается мягкость и наполненность.
Вариантов того, как я понимаю, что энергия пошла, конечно, больше..
Вернемся к началу поста. Тут нет призыва не достигать в жизни чего-либо.
Тут лишь о вопросе цены за это и то, из какой точки человек идет.
Вчера на сессии, девушка сказала, что вдруг физически поняла, что спокойствие, которого так хотелось добиться борьбой, живет в ней уже давно. Она просто про него не знала…
Но это уже тема следующего поста.
Приходите на офлайн и онлайн сессии.
Есть конкретные реперные точки, которые указывают нам на то, пошел ток или нет.
С этим и работаем.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Процессуальный и полевой терапевт
Справился: преодолел, смог, бросил все силы, применил всю волю и все получилось.
Не справился: не смог преодолеть, достигнуть..
Но если пойти в более глубокие пласты, то там всё несколько наоборот.
Справиться - дать возможности энергии свободно течь через вас.
Не справиться - преодолевать, насильно разгибать спину, применять волю и пытаться дышать полной грудью.
Как это может выглядеть в жизни?
Не справиться:
✨ эмигрировать, но всё время думать о том, как всё могло радужно сложиться в альтернативной реальности
✨выйти замуж, но постоянно возвращаться мыслями к бывшему и думать, что вдруг совершила ошибку
✨развестись, но постоянно зависать в размышлениях о бывшей жене и т д и т п.
✨не быть в спокойствии и принятии того, что есть сейчас.
Справиться:
🌟соглашаться с тем, что есть
🌟принимать прошлый опыт, как важный, но смотреть в настоящее и будущее
Как в теле выглядит «не справляться»:
🔗 бетонная плита в груди
🔗 ощущение себя непринятым этим миром
🔗дыра в животе
🔗желание исчезнуть
🔗отсутствие телесных ощущений (как будто есть только голова и она отдельна от тела)
🔗многое другое
Как выглядит «справиться» на телесном уровне:
💫 при мыслях о сложном дыхание ровное и ясное
💫 на месте отсутствия появляются ощущения себя
💫 там, где была плита, вдруг появляется что-то теплое и живое
💫на месте дыры обнаруживается мягкость и наполненность.
Вариантов того, как я понимаю, что энергия пошла, конечно, больше..
Вернемся к началу поста. Тут нет призыва не достигать в жизни чего-либо.
Тут лишь о вопросе цены за это и то, из какой точки человек идет.
Вчера на сессии, девушка сказала, что вдруг физически поняла, что спокойствие, которого так хотелось добиться борьбой, живет в ней уже давно. Она просто про него не знала…
Но это уже тема следующего поста.
Приходите на офлайн и онлайн сессии.
Есть конкретные реперные точки, которые указывают нам на то, пошел ток или нет.
С этим и работаем.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Процессуальный и полевой терапевт
Набившая оскомину и даже, возможно, вызывающая аллергию фраза про «быть здесь и сейчас» как бы сама собой подразумевает, что «здесь и сейчас» быть хорошо.
Однако, это ни разу не так.
Быть здесь и сейчас как раз бывает очень сложно. Именно поэтому это может быть самая тяжкая практика.
Однако, блин, нужная. А нужная, потому как, чтобы целиком и с легкостью переходить на следующий этап развития, нужно чтобы предыдущий ощущался надежным и опорным.
Это, по сути, эволюция.
Я могу вылезти из воды на сушу, когда я прочувствую гибкий, гомолатерально подвижный позвоночник.
В противном случае я может себе уже лапы даже отращу, но без чувства позвоночника, мне особо нечего делать на суше.
А этот гибкий позвоночник берет начало из рыбы.
И может мне вообще не хочется этой рыбой себя мнить, мне это «здесь и сейчас» ни разу не нравится. Я хочу сразу бегать по зеленой травке…
Но.
Без рыбьего «здесь и сейчас» не настанет рептильного «здесь и сейчас».
Готовы мы смотреть в это или нет, эволюционно заложенный план действует. И лишь присваивая себе субличность условной рыбки, можно забрать себе качества спинальной гибкости.
Кароч.
Чтобы эффективно смотреть вперед, иногда так важно обернуться назад и забрать оттуда важные части себя.
И это не иносказание, если что.
Это природа и устройство психики.
Поэтому попрошу с уважением 😊
Кстати, на сессиях вот такой филогенез нередко проходим, чтобы дать эволюции быть.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт (IBMT)
Травматерапевт
Процессуальный терапевт
Телесно-ориентированный терапевт
Однако, это ни разу не так.
Быть здесь и сейчас как раз бывает очень сложно. Именно поэтому это может быть самая тяжкая практика.
Однако, блин, нужная. А нужная, потому как, чтобы целиком и с легкостью переходить на следующий этап развития, нужно чтобы предыдущий ощущался надежным и опорным.
Это, по сути, эволюция.
Я могу вылезти из воды на сушу, когда я прочувствую гибкий, гомолатерально подвижный позвоночник.
В противном случае я может себе уже лапы даже отращу, но без чувства позвоночника, мне особо нечего делать на суше.
А этот гибкий позвоночник берет начало из рыбы.
И может мне вообще не хочется этой рыбой себя мнить, мне это «здесь и сейчас» ни разу не нравится. Я хочу сразу бегать по зеленой травке…
Но.
Без рыбьего «здесь и сейчас» не настанет рептильного «здесь и сейчас».
Готовы мы смотреть в это или нет, эволюционно заложенный план действует. И лишь присваивая себе субличность условной рыбки, можно забрать себе качества спинальной гибкости.
Кароч.
Чтобы эффективно смотреть вперед, иногда так важно обернуться назад и забрать оттуда важные части себя.
И это не иносказание, если что.
Это природа и устройство психики.
Поэтому попрошу с уважением 😊
Кстати, на сессиях вот такой филогенез нередко проходим, чтобы дать эволюции быть.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт (IBMT)
Травматерапевт
Процессуальный терапевт
Телесно-ориентированный терапевт
Пишу про себя, что я - соматический терапевт. И понимаю, что для большинства это почти ни о чем.
Максимум, всплывет из подсознания что-нибудь из Луизы Хей про то, что напряженный плечевой пояс - это про груз, который мы на себе несем…
На деле я являюсь специалистом на стыке телесно-ориентированной терапии, процессуальной психотерапии, травматерапии и полевой терапии.
Наверное это как раз то, что я вкладываю в гордое звание соматического терапевта.
С разрешения предприму очередную попытку описать соматическую сессию.
Там будет и про очень сложное тоже. Поэтому не готовым к такому дальше лучше не читать.
Сессия очная, с прикосновениями, то есть самая что ни на есть непосредственная телесная терапия.
А опирается такая терапия не на то, как человек должен быть устроен, а на его субъективное восприятие себя.
Сегодня под руками у меня оказался человек, не особо по жизни чувствующий под собой ноги (да, все мы знаем, что у нас есть ноги-руки-живот и проч, но знать и ощущать - суть разные вещи).
Ноги человек не особо чувствует, зато нехило так чувствует некие перетянутые жгуты в районе таза примерно там, где ноги к нему (к тазу) и крепятся.
Через прикосновения мы налаживали связь между ногами и остальным телом и пришли к тому, что человек впервые начал реально чувствовать внутреннюю поверхность бедра.
А у меня же, касающейся этой самой поверхности, вдруг ясно возник внутренний крик: «Ты можешь раздвигать ноги!».
Этот крик пришел из иррационального, из бессознательного, просто из моего ощущения момента. И я позволила себе это произнести.
И знаете, что на деле оказалось? Что мама девушки в свое время подверглась страшному групповому изнасилованию.
И что бабушка и мама на тонком плане передавали девушке знание о том, что это место (таз) опасно…смертельно опасно…
Я же, как терапевт, словила энергию некой шаманки чтоли, которая окропляет это место живой водой, натирает отварами и возвращает право на удовольствие, на Жизнь…
Девушка встала и даже невооруженным взглядом стало видно, как у неё как будто бы появились ноги. Появилось наступание на внутреннюю часть стопы.
Образовался иной, более глубокий голос и некая пружинистость в теле и ногах.
Когда мы уже после сессии проговаривали опыт, она рассказала о том, что много разговаривала с подругами о зажиме в области таза.
И все говорили что-то о запрете или стыде…
И она все удивлялась, что у неё ничего подобного нет. Зато есть парализующий (на самом деле анестезирующий) холод.
И теперь на месте холода начало организовываться что-то иное.
А также вспомнились потуги заниматься фигурным катанием в детстве, где совершенно не получалось вес переносить. Да и невозможно это было в силу всего вышеизложенного.
Зато теперь хорошая побочка - можно на коньках кататься.
Что тоже, собственно, про жизнь…
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Процессуальный терапевт
Травматерапевт
Максимум, всплывет из подсознания что-нибудь из Луизы Хей про то, что напряженный плечевой пояс - это про груз, который мы на себе несем…
На деле я являюсь специалистом на стыке телесно-ориентированной терапии, процессуальной психотерапии, травматерапии и полевой терапии.
Наверное это как раз то, что я вкладываю в гордое звание соматического терапевта.
С разрешения предприму очередную попытку описать соматическую сессию.
Там будет и про очень сложное тоже. Поэтому не готовым к такому дальше лучше не читать.
Сессия очная, с прикосновениями, то есть самая что ни на есть непосредственная телесная терапия.
А опирается такая терапия не на то, как человек должен быть устроен, а на его субъективное восприятие себя.
Сегодня под руками у меня оказался человек, не особо по жизни чувствующий под собой ноги (да, все мы знаем, что у нас есть ноги-руки-живот и проч, но знать и ощущать - суть разные вещи).
Ноги человек не особо чувствует, зато нехило так чувствует некие перетянутые жгуты в районе таза примерно там, где ноги к нему (к тазу) и крепятся.
Через прикосновения мы налаживали связь между ногами и остальным телом и пришли к тому, что человек впервые начал реально чувствовать внутреннюю поверхность бедра.
А у меня же, касающейся этой самой поверхности, вдруг ясно возник внутренний крик: «Ты можешь раздвигать ноги!».
Этот крик пришел из иррационального, из бессознательного, просто из моего ощущения момента. И я позволила себе это произнести.
И знаете, что на деле оказалось? Что мама девушки в свое время подверглась страшному групповому изнасилованию.
И что бабушка и мама на тонком плане передавали девушке знание о том, что это место (таз) опасно…смертельно опасно…
Я же, как терапевт, словила энергию некой шаманки чтоли, которая окропляет это место живой водой, натирает отварами и возвращает право на удовольствие, на Жизнь…
Девушка встала и даже невооруженным взглядом стало видно, как у неё как будто бы появились ноги. Появилось наступание на внутреннюю часть стопы.
Образовался иной, более глубокий голос и некая пружинистость в теле и ногах.
Когда мы уже после сессии проговаривали опыт, она рассказала о том, что много разговаривала с подругами о зажиме в области таза.
И все говорили что-то о запрете или стыде…
И она все удивлялась, что у неё ничего подобного нет. Зато есть парализующий (на самом деле анестезирующий) холод.
И теперь на месте холода начало организовываться что-то иное.
А также вспомнились потуги заниматься фигурным катанием в детстве, где совершенно не получалось вес переносить. Да и невозможно это было в силу всего вышеизложенного.
Зато теперь хорошая побочка - можно на коньках кататься.
Что тоже, собственно, про жизнь…
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Процессуальный терапевт
Травматерапевт
Однажды давала сессию, где человек говорит: «Я точно знаю, что для меня это правильно».
Часто именно в этот момент и захлопывается капкан.
Правильно и неправильно - очень социальные характеристики. Правильность - семейная мораль.
У кого-то в семье правильным было никогда не показывать свою уязъвимость, и он будет всегда делать хорошую мину при плохой игре.
Для кого-то правильным будет отстаивать себя, наплевав на других. И он будет следовать этой морали. Это про внешнее.
Еще пару слов про внутреннюю правильность. Если человека с детства ценили только по поступкам, то и он сам с собой будет заниматься тем же.
Он будет смотреть на то, насколько хорошо он что-то сделал. А если у него вдруг не будет сил и желаний творить, это будет сразу списано в категорию неправильного и того, что нужно срочно исправить.
Есть еще нюанс про правильность. Правильность - категория оценки и она относится к высшим ментальным функциям.
При этом когда человек дает себе позволение спуститься пониже и отойти от правильности/неправильности, а зайти в честность с собой, то вдруг оказывается, что там внутри уже такое море усталости, что его оставили бы уже в покое с этим вашим достигаторством и саморазвитием…
И что вы со своей правильностью - это лишь надсмотрщик, контролирующий, чтобы уставший не расслаблялся.
Ибо есть закономерное ощущение, что если дать ему отдых, он больше не встанет.
Поэтому выбор стоит за максимально эффективным ударом кнутиком.
А вот если правильность чуть сместить в то, «имею ли я право», то вечер перестает быть томным, и жизнь из закостенелых форм обрастает вдруг большим спектром возможностей.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Автор и ведущий различных программ развития
Часто именно в этот момент и захлопывается капкан.
Правильно и неправильно - очень социальные характеристики. Правильность - семейная мораль.
У кого-то в семье правильным было никогда не показывать свою уязъвимость, и он будет всегда делать хорошую мину при плохой игре.
Для кого-то правильным будет отстаивать себя, наплевав на других. И он будет следовать этой морали. Это про внешнее.
Еще пару слов про внутреннюю правильность. Если человека с детства ценили только по поступкам, то и он сам с собой будет заниматься тем же.
Он будет смотреть на то, насколько хорошо он что-то сделал. А если у него вдруг не будет сил и желаний творить, это будет сразу списано в категорию неправильного и того, что нужно срочно исправить.
Есть еще нюанс про правильность. Правильность - категория оценки и она относится к высшим ментальным функциям.
При этом когда человек дает себе позволение спуститься пониже и отойти от правильности/неправильности, а зайти в честность с собой, то вдруг оказывается, что там внутри уже такое море усталости, что его оставили бы уже в покое с этим вашим достигаторством и саморазвитием…
И что вы со своей правильностью - это лишь надсмотрщик, контролирующий, чтобы уставший не расслаблялся.
Ибо есть закономерное ощущение, что если дать ему отдых, он больше не встанет.
Поэтому выбор стоит за максимально эффективным ударом кнутиком.
А вот если правильность чуть сместить в то, «имею ли я право», то вечер перестает быть томным, и жизнь из закостенелых форм обрастает вдруг большим спектром возможностей.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Автор и ведущий различных программ развития
Как-то в моей терапевтической практике был какой-то бум клиентского негатива ко мне.
Например, один человек мне высказывает, что все два года мы занимались какой-то хернёй. (пост про херню, видимо, будет следующим)
Что надо было вот так (он как раз что-то новенькое прочитал в книжке), а не так, как шли мы.
И вообще что-то как-то по жизни ему дают не то всё время. И он задолбался терпеть.
Ещё кто-то в претензиях, что земля уходит из-под ног и приходится ориентироваться в моменте. И спрашивается, к этому ли мы шли, если теперь всему заново надо учиться.
Была бы я молода и неопытна, я бы не знаю, как с этим бы обходилась.
А сейчас…
Сейчас я вижу, как в первом случае человек, с детства привыкший подавлять, а даже скорее вытеснять собственную агрессию…такая интеллигенция, отрицающая конфронтацию любого рода… в активной форме высказывает мне своё большое фи.
Т е таки, наконец, не терпит.
А во втором случае контроль человек отпускает и идёт не в тоннеле, а во всей красе нашей с вами реальности.
Да ещё и умудряется лавировать и принимать решения, согласно изменчивой внешней среде.
Т е люди-то делают то, чего они не делали до.
А отрабатывают на мне. В чем в принципе и есть суть терапии.
Учиться на сессиях, а не на близких людях. Это и экологичнее, и шанс не разрушиться сразу об реакции окружения в ответ на нового вас.
А ещё это говорит о том, что мы смогли установить настолько доверительные отношения, в которых возможно проявляться.
Быть разным. Злиться. Говорить «нет». Ослаблять контроль.
Быть собой.
И в этом может быть и нелегко.
Но точно больше про вас, а не про установки, убеждения, комплексы, социум.
P.S. Рекомендуют меня, как специалиста, новым клиентам тоже как раз в моменты адового недовольства мной)
Казус Квятковской)
Например, один человек мне высказывает, что все два года мы занимались какой-то хернёй. (пост про херню, видимо, будет следующим)
Что надо было вот так (он как раз что-то новенькое прочитал в книжке), а не так, как шли мы.
И вообще что-то как-то по жизни ему дают не то всё время. И он задолбался терпеть.
Ещё кто-то в претензиях, что земля уходит из-под ног и приходится ориентироваться в моменте. И спрашивается, к этому ли мы шли, если теперь всему заново надо учиться.
Была бы я молода и неопытна, я бы не знаю, как с этим бы обходилась.
А сейчас…
Сейчас я вижу, как в первом случае человек, с детства привыкший подавлять, а даже скорее вытеснять собственную агрессию…такая интеллигенция, отрицающая конфронтацию любого рода… в активной форме высказывает мне своё большое фи.
Т е таки, наконец, не терпит.
А во втором случае контроль человек отпускает и идёт не в тоннеле, а во всей красе нашей с вами реальности.
Да ещё и умудряется лавировать и принимать решения, согласно изменчивой внешней среде.
Т е люди-то делают то, чего они не делали до.
А отрабатывают на мне. В чем в принципе и есть суть терапии.
Учиться на сессиях, а не на близких людях. Это и экологичнее, и шанс не разрушиться сразу об реакции окружения в ответ на нового вас.
А ещё это говорит о том, что мы смогли установить настолько доверительные отношения, в которых возможно проявляться.
Быть разным. Злиться. Говорить «нет». Ослаблять контроль.
Быть собой.
И в этом может быть и нелегко.
Но точно больше про вас, а не про установки, убеждения, комплексы, социум.
P.S. Рекомендуют меня, как специалиста, новым клиентам тоже как раз в моменты адового недовольства мной)
Казус Квятковской)
Изначально мы рождаемся, преисполненные интереса, энергии, импульса к изучению мира. Но живем мы в социуме, взаимодействуем мы с живыми людьми с их особенными настройками. И этим людям вообще-то тяжело с такими нами. И они стараются отрихтовать нашу форму.
Например, бабушка страшно боится за внука и не дает ему ни утюг горячий попробовать пальчиком, ни в луже поваляться, ни на верхотуре полазить. Импульсы к изучению мира у такого малыша даже и не формируются толком.
Физически у взрослых с таким прошлым обычно энергия внутри тела утягивает их книзу. Они что-то пробуют по жизни, но быстро утрачивают импульс. Как будто он теряется в процессе. Ощущение тяжеловесности.
В другом случае человечек растет из идеи «быстрее, выше, сильнее». И его настолько задалбывают контролем, что он делает ставку на самостоятельность, постоянно доказывая, что я сам, я могу. Воздействие взрослого рядом было настолько токсичным, что мы вырастаем теми, кому непереносимо принимать помощь ибо кажется, что за этим последует привычный стиль поведения – будут доставать. Поэтому формируется паттерн «не расслабляться».
Физически такие люди больше с энергией вверху, подвижны и постоянно бегут. Устают правда сильно. Но отдых им малодоступен.
Вот так наше воспитание, наши привязанности совершают надругательства над нашей чистой энергией, загоняя ее в определенную искаженную форму.
Чем занимаюсь я в терапии: я предлагаю восполнять условную норму, восстанавливать естественный ток. В обоих упомянутых случаях у людей не было естественного поддержанного импульса.
Чтобы нам его почувствовать, нам нужно переписать сценарий, «рассказать» телу о том, что сначала нужно научиться быть и чувствовать (быть заземленными, отдавать свой вес, доверять), соединиться со своим «хочу», которое и рождает внутреннее побуждение к действию.
Все это возобновляется через возврат к базовым природным механизмам, по которым мы развиваемся. Обучаясь ползать, толкаться, тянуться, ходить из другой мотивации, дает психике полностью перенастроиться на тот мир, в котором он может быть поддержан в его силе, в его желаниях, в его усталости, в его ограничениях.
А жизнь в таком мире – это совсем иная жизнь.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Процессуальный терапевт
Например, бабушка страшно боится за внука и не дает ему ни утюг горячий попробовать пальчиком, ни в луже поваляться, ни на верхотуре полазить. Импульсы к изучению мира у такого малыша даже и не формируются толком.
Физически у взрослых с таким прошлым обычно энергия внутри тела утягивает их книзу. Они что-то пробуют по жизни, но быстро утрачивают импульс. Как будто он теряется в процессе. Ощущение тяжеловесности.
В другом случае человечек растет из идеи «быстрее, выше, сильнее». И его настолько задалбывают контролем, что он делает ставку на самостоятельность, постоянно доказывая, что я сам, я могу. Воздействие взрослого рядом было настолько токсичным, что мы вырастаем теми, кому непереносимо принимать помощь ибо кажется, что за этим последует привычный стиль поведения – будут доставать. Поэтому формируется паттерн «не расслабляться».
Физически такие люди больше с энергией вверху, подвижны и постоянно бегут. Устают правда сильно. Но отдых им малодоступен.
Вот так наше воспитание, наши привязанности совершают надругательства над нашей чистой энергией, загоняя ее в определенную искаженную форму.
Чем занимаюсь я в терапии: я предлагаю восполнять условную норму, восстанавливать естественный ток. В обоих упомянутых случаях у людей не было естественного поддержанного импульса.
Чтобы нам его почувствовать, нам нужно переписать сценарий, «рассказать» телу о том, что сначала нужно научиться быть и чувствовать (быть заземленными, отдавать свой вес, доверять), соединиться со своим «хочу», которое и рождает внутреннее побуждение к действию.
Все это возобновляется через возврат к базовым природным механизмам, по которым мы развиваемся. Обучаясь ползать, толкаться, тянуться, ходить из другой мотивации, дает психике полностью перенастроиться на тот мир, в котором он может быть поддержан в его силе, в его желаниях, в его усталости, в его ограничениях.
А жизнь в таком мире – это совсем иная жизнь.
Екатерина Квятковская
Соматический терапевт
Травматерапевт
Процессуальный терапевт
Сейчас (да и всегда на самом деле) все чаще встречаются случаи заболевания без болезни. Ты чувствуешь симптоматику, приходишь к врачу, а там тебе говорят, мол все с тобой хорошо.
И это «хорошо» вместо ожидаемого успокоения дает обратный эффект: ты остаешься один на один со своими проблемами.
Ты приходишь к врачу, и между вами будто бы молчаливая сделка: объективная реальность, выраженная в измерениях.
Термометр показывает температуру, анализы подтверждают повышенную кислотность. Всё четко, логично, измеримо.
Но есть еще твоя личная реальность. Та, в которой твоя боль – это не просто «гастрит». Это пылающий огонь внутри. Так твое тело говорит с тобой. Но это никого не интересует.
В западной медицине эта часть переживаний почти всегда остается за скобками. Не потому, что врачи плохие, а потому что система устроена так: она работает с симптомами, но не с их смыслом. Она лечит то, что можно измерить, а то, что нельзя – в лучшем случае отправляет к психологам, в худшем - гасит таблетками.
Но, может, тебе нужен не просто врач, который назначит жаропонижающее. Может, тебе нужен тот, кто спросит: «А что это за огонь внутри? Почему он разгорелся? И что, если его не гасить, а понять?»
Может, дело не в том, чтобы убрать жар лекарствами, а в том, чтобы самому научиться быть горячее?
Вот почему многие хронические симптомы так и остаются с нами. Потому что лечат только одну сторону процесса – ту, что можно измерить. А то, что проживается глубже, остается без внимания.
Но река – это не только цифры о её глубине и ширине. Река – это её течение, её звук, её движение. И с телом так же. Оно – больше, чем просто набор показателей. Оно – живая история, которую важно слышать.
Екатерина Квятковская
Телесный психотерапевт
Процессуальный и травматерапевт
И это «хорошо» вместо ожидаемого успокоения дает обратный эффект: ты остаешься один на один со своими проблемами.
Ты приходишь к врачу, и между вами будто бы молчаливая сделка: объективная реальность, выраженная в измерениях.
Термометр показывает температуру, анализы подтверждают повышенную кислотность. Всё четко, логично, измеримо.
Но есть еще твоя личная реальность. Та, в которой твоя боль – это не просто «гастрит». Это пылающий огонь внутри. Так твое тело говорит с тобой. Но это никого не интересует.
В западной медицине эта часть переживаний почти всегда остается за скобками. Не потому, что врачи плохие, а потому что система устроена так: она работает с симптомами, но не с их смыслом. Она лечит то, что можно измерить, а то, что нельзя – в лучшем случае отправляет к психологам, в худшем - гасит таблетками.
Но, может, тебе нужен не просто врач, который назначит жаропонижающее. Может, тебе нужен тот, кто спросит: «А что это за огонь внутри? Почему он разгорелся? И что, если его не гасить, а понять?»
Может, дело не в том, чтобы убрать жар лекарствами, а в том, чтобы самому научиться быть горячее?
Вот почему многие хронические симптомы так и остаются с нами. Потому что лечат только одну сторону процесса – ту, что можно измерить. А то, что проживается глубже, остается без внимания.
Но река – это не только цифры о её глубине и ширине. Река – это её течение, её звук, её движение. И с телом так же. Оно – больше, чем просто набор показателей. Оно – живая история, которую важно слышать.
Екатерина Квятковская
Телесный психотерапевт
Процессуальный и травматерапевт
Я не специалист по сновидениям.
Но я с ними работаю.
Просто не как психоаналитик, а как процессуальщик.
Я рассматриваю сновидения, как некоторые процессы, которые указывают на аспекты личности, нуждающиеся в интеграции. Такие же процессы проигрываются и в бодрствующем состоянии - через телесные ощущения, эмоции, случайные события и отношения с людьми. Поэтому при погружении в симптомы, жесты, оговорки, фантазии, мы можем раскрыть скрытые аспекты своей психики.
Но сейчас будет сказ про реальный сон, который показал то, что выходило за пределы привычного самоосознавания человека, но было проявлено во сне. И про то, как этот процесс можно расшифровать в реальной жизни.
Итак, во сне человек видит себя насильником, который смотрит на свою жертву и понимает, что она в его полном распоряжении. Не нужно за ней охотиться, достаточно захотеть и взять себе то, что хочется.
Человек просыпается если не в ужасе, то в большом вопросе, откуда такое вообще берется. Он же хороший человек, а тут вдруг насилие.
При этом основная энергия этого сна состоит в том, что «я хочу - я беру». А вот с этим процессом в реальной жизни есть некоторый fuck-up. В обычной жизни первый барьер перед тем, чтобы что-то прийти и взять - это сверка, «а насколько это соответствует ощущению себя хорошим человеком».
История про «взять и получить то, что я хочу» настолько маргинализирована психикой, что в сновидческом процессе проявляется в виде насильника. А насильником быть плохо.
Когда мы попробовали почувствовать энергию «я беру» и поставить на место жертвы то, что человек хочет получить, но ему это не удается, всплыли разные истории их детства. Например, история про то, что когда «я смотрю на витрину магазина и знаю, что этих, таких желанных игрушек, мне никогда не купят». У таких детей импульс теряется уже на этапе «попросить о чем-то». Они и не просят. Какой смысл просить, когда есть знание, что все равно не дадут.
Это следующее препятствие перед тем, как прийти и взять. «Знание» о том, что все равно не получу.
Идем дальше. Как проживается телесно, когда я смотрю на то, чего мне сейчас хочется достигнуть? Телесно в руках рождается импульс взять, но он останавливается появляющимся внутренним голосом: «Не бери, потому что не факт, будет ли там еще. Возьмешь разок, а потом только расстраиваться будешь. Лучше пусть мало, но без разочарований».
Так в повседневности проигрывается история о том, что человек с детства знает, что потребности не будут удовлетворены. И можно, конечно, получить и даже обрадоваться, но это будет разовая акция, тогда какой смысл.
Третий барьер пошел…
Это та самая травма развития. Просто когда я ребенок и я почти никогда не получаю того, чего я хочу, если вдруг я увижу в доступе запретную банку варенья, я ее всю съем разом. Это будет радость, но радость вместе с огорчением, что не факт, что такое еще когда-нибудь случится.
Как взрослый я с этим знанием, не полезу за сиюминутной радостью, за которой неминуемо следует расстройство.
Это стало очень заметным, когда я предложила-таки взять заветный предмет. И руки взяли его. Но по ощущениям это было «как украл». Радость от приобретения «банки варенья» пришла с одновременным внутренним ощущением незаслуженности.
Не заслужил. Не имею права. Руки некрепко держат предмет.
Четвертый барьер.
На уровне психомоторного развития в нас заложен такой механизм, как «цикл удовлетворения». Его мы проходим, когда рождаемся, когда учимся ползать, когда идем к цели.
Он выражается через простую последовательность:
почувствовать себя - почувствовать свое желание - почувствовать импульс пойти за ним - взять желаемое.
Однако то, как мы развивались, часто вносит свои коррективы в этот цикл. Как мы и видим на примере. И получается некий прерванный полет.
Тут мы встретились с такими подсознательными убеждениями, как:
- Я не получу, чего хочу
- Даже если я это получу, это будет разово
- Я не заслуживаю того, чтобы это получить.
- Это не мое. Я взял то, что мне не принадлежит
Во сне же человек проживал себя иного. Того, кто хочет, берет и получает.
Там не было разрыва между этими действиями. Но это прикрыто такими внутренними наказаниями, что выражается аж в виде преступника.
То есть в сухом остатке: «если я иду и беру, то я насильник = плохой человек». А мы помним, что быть хорошим человеком - большая ценность.
Далее мы пошли расчищение этой дорожки из-под таких нагромождений. Как пошли? Через телесное достраивание цикла удовлетворения. Делали это медленно, чтобы убрать из процесса темные пятна. И когда мы его прошли, пришло спокойное утверждение «Да, это моё».
Через телесные процессы мы выстраиваем новые нейронные связи, которые позволят в дальнейшем убирать препятствия перед тем, чтобы спокойно присваивать себе желаемое без идеи, что это действие преступно.
Чего и нам всем желаю.
Екатерина Квятковская
Телесный психотерапевт
Процессуальный терапевт.
Травматерапевт. Полевой терапевт
Но я с ними работаю.
Просто не как психоаналитик, а как процессуальщик.
Я рассматриваю сновидения, как некоторые процессы, которые указывают на аспекты личности, нуждающиеся в интеграции. Такие же процессы проигрываются и в бодрствующем состоянии - через телесные ощущения, эмоции, случайные события и отношения с людьми. Поэтому при погружении в симптомы, жесты, оговорки, фантазии, мы можем раскрыть скрытые аспекты своей психики.
Но сейчас будет сказ про реальный сон, который показал то, что выходило за пределы привычного самоосознавания человека, но было проявлено во сне. И про то, как этот процесс можно расшифровать в реальной жизни.
Итак, во сне человек видит себя насильником, который смотрит на свою жертву и понимает, что она в его полном распоряжении. Не нужно за ней охотиться, достаточно захотеть и взять себе то, что хочется.
Человек просыпается если не в ужасе, то в большом вопросе, откуда такое вообще берется. Он же хороший человек, а тут вдруг насилие.
При этом основная энергия этого сна состоит в том, что «я хочу - я беру». А вот с этим процессом в реальной жизни есть некоторый fuck-up. В обычной жизни первый барьер перед тем, чтобы что-то прийти и взять - это сверка, «а насколько это соответствует ощущению себя хорошим человеком».
История про «взять и получить то, что я хочу» настолько маргинализирована психикой, что в сновидческом процессе проявляется в виде насильника. А насильником быть плохо.
Когда мы попробовали почувствовать энергию «я беру» и поставить на место жертвы то, что человек хочет получить, но ему это не удается, всплыли разные истории их детства. Например, история про то, что когда «я смотрю на витрину магазина и знаю, что этих, таких желанных игрушек, мне никогда не купят». У таких детей импульс теряется уже на этапе «попросить о чем-то». Они и не просят. Какой смысл просить, когда есть знание, что все равно не дадут.
Это следующее препятствие перед тем, как прийти и взять. «Знание» о том, что все равно не получу.
Идем дальше. Как проживается телесно, когда я смотрю на то, чего мне сейчас хочется достигнуть? Телесно в руках рождается импульс взять, но он останавливается появляющимся внутренним голосом: «Не бери, потому что не факт, будет ли там еще. Возьмешь разок, а потом только расстраиваться будешь. Лучше пусть мало, но без разочарований».
Так в повседневности проигрывается история о том, что человек с детства знает, что потребности не будут удовлетворены. И можно, конечно, получить и даже обрадоваться, но это будет разовая акция, тогда какой смысл.
Третий барьер пошел…
Это та самая травма развития. Просто когда я ребенок и я почти никогда не получаю того, чего я хочу, если вдруг я увижу в доступе запретную банку варенья, я ее всю съем разом. Это будет радость, но радость вместе с огорчением, что не факт, что такое еще когда-нибудь случится.
Как взрослый я с этим знанием, не полезу за сиюминутной радостью, за которой неминуемо следует расстройство.
Это стало очень заметным, когда я предложила-таки взять заветный предмет. И руки взяли его. Но по ощущениям это было «как украл». Радость от приобретения «банки варенья» пришла с одновременным внутренним ощущением незаслуженности.
Не заслужил. Не имею права. Руки некрепко держат предмет.
Четвертый барьер.
На уровне психомоторного развития в нас заложен такой механизм, как «цикл удовлетворения». Его мы проходим, когда рождаемся, когда учимся ползать, когда идем к цели.
Он выражается через простую последовательность:
почувствовать себя - почувствовать свое желание - почувствовать импульс пойти за ним - взять желаемое.
Однако то, как мы развивались, часто вносит свои коррективы в этот цикл. Как мы и видим на примере. И получается некий прерванный полет.
Тут мы встретились с такими подсознательными убеждениями, как:
- Я не получу, чего хочу
- Даже если я это получу, это будет разово
- Я не заслуживаю того, чтобы это получить.
- Это не мое. Я взял то, что мне не принадлежит
Во сне же человек проживал себя иного. Того, кто хочет, берет и получает.
Там не было разрыва между этими действиями. Но это прикрыто такими внутренними наказаниями, что выражается аж в виде преступника.
То есть в сухом остатке: «если я иду и беру, то я насильник = плохой человек». А мы помним, что быть хорошим человеком - большая ценность.
Далее мы пошли расчищение этой дорожки из-под таких нагромождений. Как пошли? Через телесное достраивание цикла удовлетворения. Делали это медленно, чтобы убрать из процесса темные пятна. И когда мы его прошли, пришло спокойное утверждение «Да, это моё».
Через телесные процессы мы выстраиваем новые нейронные связи, которые позволят в дальнейшем убирать препятствия перед тем, чтобы спокойно присваивать себе желаемое без идеи, что это действие преступно.
Чего и нам всем желаю.
Екатерина Квятковская
Телесный психотерапевт
Процессуальный терапевт.
Травматерапевт. Полевой терапевт
Достаточно частая история у людей в терапии - желание вычеркнуть своих родителей из своей личной истории.
Они наполучали столько всего сложного в от родителей, что хотят отказаться от принадлежности к ним.
Сепарироваться, так сепарироваться. Вырезать себя с корнями.
Мотивация тут вполне понятная, а эффективность отрицательная. Поверьте, я не занимаюсь практиками прощения или продвижением идей о том, что родителей не выбирают и любить их - наша святая обязанность.
Нет. Я просто работаю на благо человека, который ко мне приходит. И часто делаю обратное - убираю идеализацию и распаковываю чувства. И знаю, что отрезание себя ведет лишь к изолированию себя от источника питания и вынужденности выезжать лишь на силе воли.
Почему эффективность отрицательная? Потому что мы принадлежим к той семейной системе, к которой принадлежим. И для нашего же блага нам важно от этой системы наполняться. По той простой причине, что она является для нас корневой. Наполнения не происходит, когда связи порушены или когда мы закрылись от приема подпитки в той форме, в которой нам это давалось.
Но нужно найти в себе силы, голову и иные ресурсы, чтобы не вырезать себя
хирургически, а переструктурировать нарушенные связи.
Что я только не придумываю в процессе, чтобы человек смог повернуться к своим корням и признать, что он произошел именно от этих родителей.
Часто приходится спускаться до уровня клетки и рассказывать о том, что единственное реальное соприкосновение с матерью и отцом - это момент оплодотворения. Что далее мы все выстраиваем себя из собственных клеток, а утробу используем как инкубатор, прости господи. Это иногда помогает. Помогает разотождествиться с той болью, которую родителей причинили.
Когда это получается, у человека выстраивается связь с его родом. И соответсвенно с последующей возможностью опоры на него. Вместе с налаживанием связей в нас проникает знание о силе, которая стоит поколение за поколением. Силе, благодаря которой, несмотря на кровавую историю, мы с вами тут есть.
А пост этот написался после вчерашней искусствоведческой лекции про Испанию. Удивительно, как ранее люди без всяких научно-технических прогрессов чувствовали мир. Кажется, гораздо чище, чем мы сейчас, обложенные всеми средствами.
У испанцев принято давать длинные имена. Так оказывается, это идет перечисление предков, которые стоят за спиной и работают как ангелы-хранители. Наше имя-отчество тоже про это.
В этом столько простоты и мудрости на самом деле. Даже захотелось сделать класс по восстановлению имен.
Кому интересно - пишите. Сделаем что-то хорошее.
Для иллюстрации имя Пикассо звучит вот так: Пабло Руис-и-Пикассо, полное имя — Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ремедиос Сиприано де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Руис-и-Пикассо
Тут человек не отрицает свое прошлое, свой род, а берет его как поддержку.
Ну и для ремарки: чем сильнее мы пытаемся от чего-то отвернуться, тем более мы зависимы от этого.
Всем силы
Екатерина Квятковская
Телесный и полевой психотерапевт
Травматерапевт
Соматический терапевт
Они наполучали столько всего сложного в от родителей, что хотят отказаться от принадлежности к ним.
Сепарироваться, так сепарироваться. Вырезать себя с корнями.
Мотивация тут вполне понятная, а эффективность отрицательная. Поверьте, я не занимаюсь практиками прощения или продвижением идей о том, что родителей не выбирают и любить их - наша святая обязанность.
Нет. Я просто работаю на благо человека, который ко мне приходит. И часто делаю обратное - убираю идеализацию и распаковываю чувства. И знаю, что отрезание себя ведет лишь к изолированию себя от источника питания и вынужденности выезжать лишь на силе воли.
Почему эффективность отрицательная? Потому что мы принадлежим к той семейной системе, к которой принадлежим. И для нашего же блага нам важно от этой системы наполняться. По той простой причине, что она является для нас корневой. Наполнения не происходит, когда связи порушены или когда мы закрылись от приема подпитки в той форме, в которой нам это давалось.
Но нужно найти в себе силы, голову и иные ресурсы, чтобы не вырезать себя
хирургически, а переструктурировать нарушенные связи.
Что я только не придумываю в процессе, чтобы человек смог повернуться к своим корням и признать, что он произошел именно от этих родителей.
Часто приходится спускаться до уровня клетки и рассказывать о том, что единственное реальное соприкосновение с матерью и отцом - это момент оплодотворения. Что далее мы все выстраиваем себя из собственных клеток, а утробу используем как инкубатор, прости господи. Это иногда помогает. Помогает разотождествиться с той болью, которую родителей причинили.
Когда это получается, у человека выстраивается связь с его родом. И соответсвенно с последующей возможностью опоры на него. Вместе с налаживанием связей в нас проникает знание о силе, которая стоит поколение за поколением. Силе, благодаря которой, несмотря на кровавую историю, мы с вами тут есть.
А пост этот написался после вчерашней искусствоведческой лекции про Испанию. Удивительно, как ранее люди без всяких научно-технических прогрессов чувствовали мир. Кажется, гораздо чище, чем мы сейчас, обложенные всеми средствами.
У испанцев принято давать длинные имена. Так оказывается, это идет перечисление предков, которые стоят за спиной и работают как ангелы-хранители. Наше имя-отчество тоже про это.
В этом столько простоты и мудрости на самом деле. Даже захотелось сделать класс по восстановлению имен.
Кому интересно - пишите. Сделаем что-то хорошее.
Для иллюстрации имя Пикассо звучит вот так: Пабло Руис-и-Пикассо, полное имя — Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ремедиос Сиприано де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Руис-и-Пикассо
Тут человек не отрицает свое прошлое, свой род, а берет его как поддержку.
Ну и для ремарки: чем сильнее мы пытаемся от чего-то отвернуться, тем более мы зависимы от этого.
Всем силы
Екатерина Квятковская
Телесный и полевой психотерапевт
Травматерапевт
Соматический терапевт
Человек приходит и, слегка стесняясь, говорит:
— Практики медитации с глубоким дыханием, вместо ожидаемого расслабления, вызывают у меня стресс. Я пробую снова и снова — и каждый раз расстраиваюсь, что у меня не так, как должно быть.
Из этого я сразу делаю несколько выводов:
• Фокус внимания человека не на внутреннем, а на внешнем.
• Кто-то знает лучше меня, как у меня должно быть устроено.
• С миром всё в порядке, а со мной — нет.
• Если что-то не так, надо пробовать ещё и ещё раз — ведь так сказали.
Это тезисно.
А теперь о том, почему медитация в некоторых случаях не полезна, а даже вредна.
Для людей, у которых жизнь сложилась так, что:
• Их не ждали, не хотели.
• С них слишком много требовали с раннего детства.
• Произошла ранняя потеря близкого.
• Были наказания, телесные или иные.
• Было насилие…
(Список достаточный, но неполный.)
Для таких людей естественнее ассоциировать себя не с «бытием» (being), а с «действием» (doing).
Так нервная система создала наиболее выносимую конфигурацию, чтобы можно было выжить.
И вот человек идёт в медитацию. Направляет внимание в себя.
Но когда-то быть было небезопасно.
И теперь на попытку быть тело реагирует выбросом кортизола — гормона стресса.
Вот почему не всегда полезно глубоко дышать.
Иногда правильнее — позволить человеку не дышать.
То есть не быть.
Потому что когда-то именно это, побег из себя, и спасло.
Так было и на сессии.
Мы пошли не в дыхание, а в небытие.
В никуда и нигде.
И вдруг из этого ничто начало рождаться нечто.
Плотность.
Весомость.
Присутствие.
Знание, что в этой точке моё Я больше не зависит от чужих мнений и оценок.
Дыхание нам нужно. Но не превентивно.
Организм сам делает всё, чтобы мы были жизнеспособны.
И если для этого он выбирает поверхностное дыхание — значит, на это есть причины.
Когда проработаны причины, тело само вернётся к природным настройкам.
И тогда можно дышать полной грудью, каждой клеточкой.
И идти в любые медитации и дыхательные практики.
И пусть будет во благо.
— Практики медитации с глубоким дыханием, вместо ожидаемого расслабления, вызывают у меня стресс. Я пробую снова и снова — и каждый раз расстраиваюсь, что у меня не так, как должно быть.
Из этого я сразу делаю несколько выводов:
• Фокус внимания человека не на внутреннем, а на внешнем.
• Кто-то знает лучше меня, как у меня должно быть устроено.
• С миром всё в порядке, а со мной — нет.
• Если что-то не так, надо пробовать ещё и ещё раз — ведь так сказали.
Это тезисно.
А теперь о том, почему медитация в некоторых случаях не полезна, а даже вредна.
Для людей, у которых жизнь сложилась так, что:
• Их не ждали, не хотели.
• С них слишком много требовали с раннего детства.
• Произошла ранняя потеря близкого.
• Были наказания, телесные или иные.
• Было насилие…
(Список достаточный, но неполный.)
Для таких людей естественнее ассоциировать себя не с «бытием» (being), а с «действием» (doing).
Так нервная система создала наиболее выносимую конфигурацию, чтобы можно было выжить.
И вот человек идёт в медитацию. Направляет внимание в себя.
Но когда-то быть было небезопасно.
И теперь на попытку быть тело реагирует выбросом кортизола — гормона стресса.
Вот почему не всегда полезно глубоко дышать.
Иногда правильнее — позволить человеку не дышать.
То есть не быть.
Потому что когда-то именно это, побег из себя, и спасло.
Так было и на сессии.
Мы пошли не в дыхание, а в небытие.
В никуда и нигде.
И вдруг из этого ничто начало рождаться нечто.
Плотность.
Весомость.
Присутствие.
Знание, что в этой точке моё Я больше не зависит от чужих мнений и оценок.
Дыхание нам нужно. Но не превентивно.
Организм сам делает всё, чтобы мы были жизнеспособны.
И если для этого он выбирает поверхностное дыхание — значит, на это есть причины.
Когда проработаны причины, тело само вернётся к природным настройкам.
И тогда можно дышать полной грудью, каждой клеточкой.
И идти в любые медитации и дыхательные практики.
И пусть будет во благо.
Узнавать, что ноги — это не просто подпорки, а живая, подвижная, чувствующая основа.
Что грудная клетка — это не недвижимость, а место, где может жить дыхание и движение.
И как только там начинается подвижность — шея и поясница перестают нести чужое. Перестают болеть от попыток компенсировать застывшие зоны.
Это и есть путь к присутствию — не философия, а телесный, конкретный процесс.
Присутствие не приходит через “надо быть здесь и сейчас”. Оно приходит через восстановление связи с телом.
Потому что тело и есть настоящее.
Мы не можем быть по-настоящему в моменте, если в теле нет нас.
А у многих с детства — особенно у тех, кто сталкивался с ранними травмами — это единственное, что помогало выжить: выйти из тела, разорвать с ним связь.
Так формируется диссоциация — как универсальная человеческая реакция, не болезнь, а способ справиться, если всё было слишком.
И да, иногда это был единственный доступный путь.
Но сейчас возможно другое.
Нежное, сочувственное возвращение.
Не в идеальную осознанность, а в ощущение:
“Я есть. Я чувствую. Мне можно быть в теле. Мне можно быть здесь”.
Это путь восстановления связи.
И именно он — основа живого контакта, движения, гибкости.
Основа жизни не через фильтр прошлого, а через себя настоящего.
Сейчас в ленте всё чаще всплывает:
«Искусственный интеллект отлично заменяет психолога».
«Зачем терапевт, если нейросеть даст совет?»
«Вот вам чат — поплачьте ему в плечо…»
Ну что тут говорить. ИИ действительно на высоте.
И действительно многое может объяснить и предложить практики.
Но чтобы любить - нужно живое сердце, чтобы заниматься любовью - нужен живой человек рядом, чтобы пойти в это живое - нужно уметь открываться навстречу.
Суть любой терапии - не в информации,
а в живом человеческом контакте.
Не в правильном ответе, а в присутствии рядом.
Не в том, чтобы «объяснить», а в том, чтобы слышать между строк.
Заметить паузу.
Отразить дрожание голоса.
Быть с тобой, когда невыносимо. И через это обретать навыки выдерживания себя самого.
Психология - это восстановление контакта с собой, с телом, с другими.
Это про эмоциональный и соматический интеллект.
Про то, что тело знает — даже когда ум сбит с толку.
Про ту часть тебя, которая хочет быть увиденной, а не исправленной.
Про тишину, в которой ты вдруг чувствуешь: я не один.
И, знаете, никакая программа не заменит того,
как важно просто быть рядом. По-настоящему.
Живому — с живым.
Что грудная клетка — это не недвижимость, а место, где может жить дыхание и движение.
И как только там начинается подвижность — шея и поясница перестают нести чужое. Перестают болеть от попыток компенсировать застывшие зоны.
Это и есть путь к присутствию — не философия, а телесный, конкретный процесс.
Присутствие не приходит через “надо быть здесь и сейчас”. Оно приходит через восстановление связи с телом.
Потому что тело и есть настоящее.
Мы не можем быть по-настоящему в моменте, если в теле нет нас.
А у многих с детства — особенно у тех, кто сталкивался с ранними травмами — это единственное, что помогало выжить: выйти из тела, разорвать с ним связь.
Так формируется диссоциация — как универсальная человеческая реакция, не болезнь, а способ справиться, если всё было слишком.
И да, иногда это был единственный доступный путь.
Но сейчас возможно другое.
Нежное, сочувственное возвращение.
Не в идеальную осознанность, а в ощущение:
“Я есть. Я чувствую. Мне можно быть в теле. Мне можно быть здесь”.
Это путь восстановления связи.
И именно он — основа живого контакта, движения, гибкости.
Основа жизни не через фильтр прошлого, а через себя настоящего.
Сейчас в ленте всё чаще всплывает:
«Искусственный интеллект отлично заменяет психолога».
«Зачем терапевт, если нейросеть даст совет?»
«Вот вам чат — поплачьте ему в плечо…»
Ну что тут говорить. ИИ действительно на высоте.
И действительно многое может объяснить и предложить практики.
Но чтобы любить - нужно живое сердце, чтобы заниматься любовью - нужен живой человек рядом, чтобы пойти в это живое - нужно уметь открываться навстречу.
Суть любой терапии - не в информации,
а в живом человеческом контакте.
Не в правильном ответе, а в присутствии рядом.
Не в том, чтобы «объяснить», а в том, чтобы слышать между строк.
Заметить паузу.
Отразить дрожание голоса.
Быть с тобой, когда невыносимо. И через это обретать навыки выдерживания себя самого.
Психология - это восстановление контакта с собой, с телом, с другими.
Это про эмоциональный и соматический интеллект.
Про то, что тело знает — даже когда ум сбит с толку.
Про ту часть тебя, которая хочет быть увиденной, а не исправленной.
Про тишину, в которой ты вдруг чувствуешь: я не один.
И, знаете, никакая программа не заменит того,
как важно просто быть рядом. По-настоящему.
Живому — с живым.
Образование
Наверное, основой основ того, что я делаю, для меня является то, как я присутствую рядом с человеком, то пространство позволения и доверия, которое я формирую.
Это то, о чем говорят люди, которые ко мне приходят.
На самом деле я такой не была. Это приобретенные навыки: шестилетнее обучение (три года учебы, три года ассистирования) на британской соматической программе 𝐈𝐁𝐌𝐓 – Интегративная работа с телом и двигательная терапия, мое знакомство через эту программу с Дисциплиной Аутентичное движение (𝐀𝐮𝐭𝐡𝐞𝐧𝐭𝐢𝐜 𝐌𝐨𝐯𝐞𝐦𝐞𝐧𝐭) создали во мне умение полноценно присутствовать рядом.
В работе я всегда следую процессу (Процессуальная терапия Арнольда и Эмми Минделлов - (𝐏𝐫𝐨𝐜𝐞𝐬𝐬 𝐨𝐫𝐢𝐞𝐧𝐭𝐞𝐝 𝐩𝐬𝐲𝐜𝐡𝐨𝐥𝐨𝐠𝐲 𝐀𝐦𝐲&𝐀𝐫𝐧𝐨𝐥𝐝 𝐌𝐢𝐧𝐝𝐞𝐥𝐥).
Я не выстраиваю четкие алгоритмы, по которым мы идем. Я смотрю на человека, слушаю человека. Я исхожу из того, что Человек - это не автоматизированный механизм. Это живая система, к которой важно относиться так, как и нужно относиться к живому - наблюдать за сигналами тела, за движением, за словами, за состоянием. И я двигаюсь согласно тому, что происходит.
Обучение соматике, соматической и перинатальной психологии, эмбодименту дает мне стабильную уверенность в том, чего мы сейчас касаемся в работе.
Сома – мудрое тело - тело, которое помнит все. И это отнюдь не красивая фраза - это то, как мы впитываем в себя опыт. Мы реагируем на происходящее с нами не через когнитивные части нашего мозга (неокортекс), а через нижние его отделы – миндалевидное тело (оно считывает, что является для нас опасным, а что нет), гиппокамп (он решает переработать опыт или спустить его в долгосрочное хранение)…
Отсюда следует, что работать с теми же паническими атаками, с посттравматическим стрессовым расстройством, с шоковыми травмами лишь когнитивными техниками всегда тупиковая ветвь. Потому что невысвобожденная энергия хранится в теле, а не в голове.
Поэтому знание анатомии, физиологии стресса и психологии дает мне понимание того, что происходит и куда направлять внимание клиента.
Это, кстати, тоже имеет смысл зафиксировать: я, как терапевт, всегда иду за клиентом и никогда не занимаю позицию над.
Я лишь сопровождаю и поддерживаю, давая ему проживать свой собственный опыт.
Кроме того, в работе я опираюсь на мои знания психомоторного развития человека (𝐝𝐞𝐯𝐞𝐥𝐨𝐩𝐦𝐞𝐧𝐭𝐚𝐥 𝐩𝐚𝐭𝐭𝐞𝐫𝐧𝐬)
Это дает мне возможность примерно понимать, в каком возрасте произошло травмирующее событие, чтобы додать туда недостающий как психический, так и физический опыт.
Через знания о паттернах раннего развития, открытые Бонни Бейнбридж Коэн (подход 𝐁𝐌𝐂), мы с клиентами запускаем в них те телесные функции, которые были скомпенсированы в процессе развития.
Опираясь на эти же знания, я создала свою авторскую программу по возвращению к природным телесным настройками и движению без усилий.
Это практика репаттернинга – то есть перестройки нервной системы так, чтобы каждый шаг сам по себе был полноценной двигательной практикой, которая будет физически и психологически формировать уверенность в себе.
Да, да, уверенность в себе формируется не за счет аутотренинга и уроков хореографии, а за счет обнаружения собственного позвоночника, собственных ног и обучению опоры на них.
Бодинамический подход Элизабет Марчер (𝐁𝐨𝐝𝐢𝐧𝐚𝐦𝐢𝐜 𝐭𝐡𝐞𝐨𝐫𝐲 𝐌𝐚𝐫𝐜𝐡𝐞𝐫) дополняет мои знания физиологии взросления пониманием того, что происходит с нашей психикой в тот или иной период нашего детства.
Также в работе я всегда использую соматический резонанс и полевую терапию вкупе с терапией частей Ричарда Шварца.
Соматический резонанс – это отслеживание в себе того, что происходит со мной на уровне телесного отклика во время сессии и привнесение этого в процесс, что всегда его обогащает и приносит инсайты.
Я не являюсь расстановщиком, но я знаю законы Поля и вообще глубоко занимаюсь изучением его через книги и семинары. В том мире, в котором мы сейчас живем, на одной психологии не выехать. Поэтому доверие чему-то большему очень важно.
Ну и, конечно, травматерапия – подходы Питера Левина и Вессела ван дер Колка, которые открыли этот метод, являются для меня важными и это то, что я постоянно держу в голове при работе с человеком.
При необходимости, я использую краткосрочный метод психотравматологии – 𝐄𝐌𝐃𝐑 – десенсебилизация и переработка движениями глаз.
Это то, о чем говорят люди, которые ко мне приходят.
На самом деле я такой не была. Это приобретенные навыки: шестилетнее обучение (три года учебы, три года ассистирования) на британской соматической программе 𝐈𝐁𝐌𝐓 – Интегративная работа с телом и двигательная терапия, мое знакомство через эту программу с Дисциплиной Аутентичное движение (𝐀𝐮𝐭𝐡𝐞𝐧𝐭𝐢𝐜 𝐌𝐨𝐯𝐞𝐦𝐞𝐧𝐭) создали во мне умение полноценно присутствовать рядом.
В работе я всегда следую процессу (Процессуальная терапия Арнольда и Эмми Минделлов - (𝐏𝐫𝐨𝐜𝐞𝐬𝐬 𝐨𝐫𝐢𝐞𝐧𝐭𝐞𝐝 𝐩𝐬𝐲𝐜𝐡𝐨𝐥𝐨𝐠𝐲 𝐀𝐦𝐲&𝐀𝐫𝐧𝐨𝐥𝐝 𝐌𝐢𝐧𝐝𝐞𝐥𝐥).
Я не выстраиваю четкие алгоритмы, по которым мы идем. Я смотрю на человека, слушаю человека. Я исхожу из того, что Человек - это не автоматизированный механизм. Это живая система, к которой важно относиться так, как и нужно относиться к живому - наблюдать за сигналами тела, за движением, за словами, за состоянием. И я двигаюсь согласно тому, что происходит.
Обучение соматике, соматической и перинатальной психологии, эмбодименту дает мне стабильную уверенность в том, чего мы сейчас касаемся в работе.
Сома – мудрое тело - тело, которое помнит все. И это отнюдь не красивая фраза - это то, как мы впитываем в себя опыт. Мы реагируем на происходящее с нами не через когнитивные части нашего мозга (неокортекс), а через нижние его отделы – миндалевидное тело (оно считывает, что является для нас опасным, а что нет), гиппокамп (он решает переработать опыт или спустить его в долгосрочное хранение)…
Отсюда следует, что работать с теми же паническими атаками, с посттравматическим стрессовым расстройством, с шоковыми травмами лишь когнитивными техниками всегда тупиковая ветвь. Потому что невысвобожденная энергия хранится в теле, а не в голове.
Поэтому знание анатомии, физиологии стресса и психологии дает мне понимание того, что происходит и куда направлять внимание клиента.
Это, кстати, тоже имеет смысл зафиксировать: я, как терапевт, всегда иду за клиентом и никогда не занимаю позицию над.
Я лишь сопровождаю и поддерживаю, давая ему проживать свой собственный опыт.
Кроме того, в работе я опираюсь на мои знания психомоторного развития человека (𝐝𝐞𝐯𝐞𝐥𝐨𝐩𝐦𝐞𝐧𝐭𝐚𝐥 𝐩𝐚𝐭𝐭𝐞𝐫𝐧𝐬)
Это дает мне возможность примерно понимать, в каком возрасте произошло травмирующее событие, чтобы додать туда недостающий как психический, так и физический опыт.
Через знания о паттернах раннего развития, открытые Бонни Бейнбридж Коэн (подход 𝐁𝐌𝐂), мы с клиентами запускаем в них те телесные функции, которые были скомпенсированы в процессе развития.
Опираясь на эти же знания, я создала свою авторскую программу по возвращению к природным телесным настройками и движению без усилий.
Это практика репаттернинга – то есть перестройки нервной системы так, чтобы каждый шаг сам по себе был полноценной двигательной практикой, которая будет физически и психологически формировать уверенность в себе.
Да, да, уверенность в себе формируется не за счет аутотренинга и уроков хореографии, а за счет обнаружения собственного позвоночника, собственных ног и обучению опоры на них.
Бодинамический подход Элизабет Марчер (𝐁𝐨𝐝𝐢𝐧𝐚𝐦𝐢𝐜 𝐭𝐡𝐞𝐨𝐫𝐲 𝐌𝐚𝐫𝐜𝐡𝐞𝐫) дополняет мои знания физиологии взросления пониманием того, что происходит с нашей психикой в тот или иной период нашего детства.
Также в работе я всегда использую соматический резонанс и полевую терапию вкупе с терапией частей Ричарда Шварца.
Соматический резонанс – это отслеживание в себе того, что происходит со мной на уровне телесного отклика во время сессии и привнесение этого в процесс, что всегда его обогащает и приносит инсайты.
Я не являюсь расстановщиком, но я знаю законы Поля и вообще глубоко занимаюсь изучением его через книги и семинары. В том мире, в котором мы сейчас живем, на одной психологии не выехать. Поэтому доверие чему-то большему очень важно.
Ну и, конечно, травматерапия – подходы Питера Левина и Вессела ван дер Колка, которые открыли этот метод, являются для меня важными и это то, что я постоянно держу в голове при работе с человеком.
При необходимости, я использую краткосрочный метод психотравматологии – 𝐄𝐌𝐃𝐑 – десенсебилизация и переработка движениями глаз.
🔸Соматический терапевт.
INSTITUTE FOR INTEGRATIVE BODYWORK & MOVEMENT THERAPY – Интегративная работа с телом и терапия движением. 2016-2019. Ассистент на программе (2019-2022)
🔸Психотравматолог. Психодинамическая соматическая терапия психической травмы. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ ПРОЦЕСС-ОРИЕНТИРОВАННОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХОТРАВМАТОЛОГИИ. 2019-2022.
🔸Институт психотерапии и клинической психологии. ДПДГ – Десенсебилизация и переработка движениями глаз. Повышение квалификации. 2021 г.
🔸Йоготерапия – Индивидуально. Татьяна Мыскина. 2014-2017
🔸Метод Фельденкрайза. Индивидуально. Лидия Браженко. 2018-2020
🔸Соматическая психология.
Jane Okondo. 104 часа. 2019 г.
🔸Эмбодимент и репаттернинг.
Cornelia Schmitz. 89 часов. 2019 г.
🔸Паттерны раннего развития.
Frauke Burchards. 120 часов.
2016-2017 г.
🔸Работа с травмой через соматическое движение.
Jane Okondo. Семинар.
🔸Семинары Лабан – анализа. Hilary Hussein Bryan.
🔸Системная терапия частей 75 часов. 2023
🔸Полевая терапия (Е. Веселаго) - лекции
🔸Бодинамика Элизабет Марчер (курс работы с мышцами) - МПЛ
🔸Коучинг (2023-2024) – колледж Иозмот
INSTITUTE FOR INTEGRATIVE BODYWORK & MOVEMENT THERAPY – Интегративная работа с телом и терапия движением. 2016-2019. Ассистент на программе (2019-2022)
🔸Психотравматолог. Психодинамическая соматическая терапия психической травмы. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ ПРОЦЕСС-ОРИЕНТИРОВАННОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХОТРАВМАТОЛОГИИ. 2019-2022.
🔸Институт психотерапии и клинической психологии. ДПДГ – Десенсебилизация и переработка движениями глаз. Повышение квалификации. 2021 г.
🔸Йоготерапия – Индивидуально. Татьяна Мыскина. 2014-2017
🔸Метод Фельденкрайза. Индивидуально. Лидия Браженко. 2018-2020
🔸Соматическая психология.
Jane Okondo. 104 часа. 2019 г.
🔸Эмбодимент и репаттернинг.
Cornelia Schmitz. 89 часов. 2019 г.
🔸Паттерны раннего развития.
Frauke Burchards. 120 часов.
2016-2017 г.
🔸Работа с травмой через соматическое движение.
Jane Okondo. Семинар.
🔸Семинары Лабан – анализа. Hilary Hussein Bryan.
🔸Системная терапия частей 75 часов. 2023
🔸Полевая терапия (Е. Веселаго) - лекции
🔸Бодинамика Элизабет Марчер (курс работы с мышцами) - МПЛ
🔸Коучинг (2023-2024) – колледж Иозмот
Клиентские случаи
Тело хранит воспоминания. Никогда не знаешь, в каком виде они остались.
«Телесно ощущаемое чувствование – это не ментальное, а физическое переживание. Это телесное, основанное на инстинктах опознавание ситуации, человека или события. Это внутренняя аура, которая заключает в себе всё, что вы чувствуете или знаете о данном предмете в данный момент – заключает и сообщает вам это сразу, а не по частям».
– Юджин Джендлин
Расскажу об одном случае. Случился он давно, на заре моей практики. Ничто не предвещало того, что случилось. Мы говорили с клиенткой о её отце. К тому времени он уже умер. И чувство этой потери жило в её теле – в районе живота.
Когда мы начали погружаться в боль, она вдруг сказала: «Похоже, я тогда умерла вместе с ним. И сейчас умираю».
Под моей рукой её тело стало холодеть. В тот момент я ещё не владела в полной мере знаниями о том, как работать с травмой. Поэтому просто, интуитивно, начала её звать:
«Галя! Галя, я тут, вернись».
Через какое-то время её тело начало теплеть. Глаза открылись.
А дальше – её слова, адресованные мне:
«Ты знаешь, ты звала меня “Галя”, а я слышала “Аля”. Я всегда хотела, чтобы у меня было другое имя.
Я всегда знала, что умру в 39 лет. И мне сейчас 39».
Я ответила, что теперь она умерла. Но родилась заново.
Она сказала:
«Я всю жизнь хотела родиться в октябре».
….Это был октябрь.
История публикуется с разрешения. Имена изменены.
«Телесно ощущаемое чувствование – это не ментальное, а физическое переживание. Это телесное, основанное на инстинктах опознавание ситуации, человека или события. Это внутренняя аура, которая заключает в себе всё, что вы чувствуете или знаете о данном предмете в данный момент – заключает и сообщает вам это сразу, а не по частям».
– Юджин Джендлин
Расскажу об одном случае. Случился он давно, на заре моей практики. Ничто не предвещало того, что случилось. Мы говорили с клиенткой о её отце. К тому времени он уже умер. И чувство этой потери жило в её теле – в районе живота.
Когда мы начали погружаться в боль, она вдруг сказала: «Похоже, я тогда умерла вместе с ним. И сейчас умираю».
Под моей рукой её тело стало холодеть. В тот момент я ещё не владела в полной мере знаниями о том, как работать с травмой. Поэтому просто, интуитивно, начала её звать:
«Галя! Галя, я тут, вернись».
Через какое-то время её тело начало теплеть. Глаза открылись.
А дальше – её слова, адресованные мне:
«Ты знаешь, ты звала меня “Галя”, а я слышала “Аля”. Я всегда хотела, чтобы у меня было другое имя.
Я всегда знала, что умру в 39 лет. И мне сейчас 39».
Я ответила, что теперь она умерла. Но родилась заново.
Она сказала:
«Я всю жизнь хотела родиться в октябре».
….Это был октябрь.
История публикуется с разрешения. Имена изменены.
Когда мы застреваем в бесконечном круге мыслей, иногда лучше просто пойти в телесный опыт. Не анализировать, не искать ответы, а почувствовать.
Сейчас будет история из цикла «тело рассказывает».
Есть человек (он есть на самом деле, и с его разрешения я это пишу). Этот человек в целом ассоциирует себя с действием. «Я = то, что я делаю».
Но вот наступает момент, когда действовать непонятно как. И сразу – паника.
Мысль за мыслью, попытки придумать выход. Только вот проблема – он уже столько раз думал и ничего путного не придумал. Можно предположить, что выход не там.Не в голове.
Мы идем вниманием в тело.
А состояние уже настолько на грани, что имеет смысл идти в самую глубину – в клетку. В одну из тех, из которых он (мы все) состоит. Тут ремарка: мой клиент - ученый. Поэтому процесс запустился своеобразный. .
При погружении в себя, человек видит в себе только один вид клеток - Остеокласы. (Для справки: остеокласты – трудяги. Они удаляют костную ткань. Работают, работают, работают. Без остановки.) Как и он сам, собственно.
Что мы делаем?
Мы расширяем телесный опыт.
Ищем в теле другие клетки. Например, иммунные – те, что умеют наблюдать, сверяться: нужно ли включаться в работу или нет?
Или эпителиальные – те, что просто пропускают через себя жизнь.
Или кровяные – несущие движение, дыхание, обновление.
Так мы добавляем себе функции. Отдых. Созерцание. Бездействие.
Всё то, чего раньше не хватало.
А человеку остается вот так, через собственный невостребованный телесный опыт узнавать о том, что бывают состояния, отличные от бесконечного действия и гонки.
Сейчас будет история из цикла «тело рассказывает».
Есть человек (он есть на самом деле, и с его разрешения я это пишу). Этот человек в целом ассоциирует себя с действием. «Я = то, что я делаю».
Но вот наступает момент, когда действовать непонятно как. И сразу – паника.
Мысль за мыслью, попытки придумать выход. Только вот проблема – он уже столько раз думал и ничего путного не придумал. Можно предположить, что выход не там.Не в голове.
Мы идем вниманием в тело.
А состояние уже настолько на грани, что имеет смысл идти в самую глубину – в клетку. В одну из тех, из которых он (мы все) состоит. Тут ремарка: мой клиент - ученый. Поэтому процесс запустился своеобразный. .
При погружении в себя, человек видит в себе только один вид клеток - Остеокласы. (Для справки: остеокласты – трудяги. Они удаляют костную ткань. Работают, работают, работают. Без остановки.) Как и он сам, собственно.
Что мы делаем?
Мы расширяем телесный опыт.
Ищем в теле другие клетки. Например, иммунные – те, что умеют наблюдать, сверяться: нужно ли включаться в работу или нет?
Или эпителиальные – те, что просто пропускают через себя жизнь.
Или кровяные – несущие движение, дыхание, обновление.
Так мы добавляем себе функции. Отдых. Созерцание. Бездействие.
Всё то, чего раньше не хватало.
А человеку остается вот так, через собственный невостребованный телесный опыт узнавать о том, что бывают состояния, отличные от бесконечного действия и гонки.
Приоткрою завесу терапевтической сессии (с разрешения, конечно).
Человек старается, борется, вкладывается в саморазвитие. Но всё это – с минимальным результатом в реальном мире.
Раздражение копится.
Срывы случаются всё чаще.
Во время рассказа тело буквально ходит ходуном, взгляд мечется.
Прошу на мгновение остановиться, заглянуть внутрь: что говорит тело?
И вдруг, почти без паузы, звучит:
«Я на…й никому не нужен».
Это его внутренняя правда.
Но правда, с которой он всю жизнь борется.
Постоянно доказывает себе и миру, что нужен. Что заслужил.
Не буду углубляться в психологию и детские сценарии. Лучше расскажу, что предложила.
Поверить.
Прямо так и сказать себе:
«Да, я никому не нужен».
Для ребёнка это было бы невыносимо. Для взрослого – шанс выдержать свою внутреннюю правду.
(Ремарка: это совсем не обязательно соответствует реальности. Но внутри оно ощущается именно так.)
Человек соглашается.
Перестаёт бороться.
И… тело успокаивается. Взгляд фокусируется. Темп речи замедляется.
И вот тогда приходит настоящее освобождение:
Больше не надо ничего доказывать. Можно просто делать для себя.
Когда мы перестаём бороться с собой, внутри всегда что-то выравнивается.
Каждый внутренний голос заслуживает уважения.
Он не появился просто так.
А вот отойти с линии доказывания и сопротивление важно.
Это дает возможность тратить силы на жизнь, а не на борьбу.
Человек старается, борется, вкладывается в саморазвитие. Но всё это – с минимальным результатом в реальном мире.
Раздражение копится.
Срывы случаются всё чаще.
Во время рассказа тело буквально ходит ходуном, взгляд мечется.
Прошу на мгновение остановиться, заглянуть внутрь: что говорит тело?
И вдруг, почти без паузы, звучит:
«Я на…й никому не нужен».
Это его внутренняя правда.
Но правда, с которой он всю жизнь борется.
Постоянно доказывает себе и миру, что нужен. Что заслужил.
Не буду углубляться в психологию и детские сценарии. Лучше расскажу, что предложила.
Поверить.
Прямо так и сказать себе:
«Да, я никому не нужен».
Для ребёнка это было бы невыносимо. Для взрослого – шанс выдержать свою внутреннюю правду.
(Ремарка: это совсем не обязательно соответствует реальности. Но внутри оно ощущается именно так.)
Человек соглашается.
Перестаёт бороться.
И… тело успокаивается. Взгляд фокусируется. Темп речи замедляется.
И вот тогда приходит настоящее освобождение:
Больше не надо ничего доказывать. Можно просто делать для себя.
Когда мы перестаём бороться с собой, внутри всегда что-то выравнивается.
Каждый внутренний голос заслуживает уважения.
Он не появился просто так.
А вот отойти с линии доказывания и сопротивление важно.
Это дает возможность тратить силы на жизнь, а не на борьбу.
Мои статьи традиционно рождаются из процессов с людьми. Вот и этот оттуда же. Знаю, что когда что-то описываю, это для кого-то оказывается важным.
Поэтому пишу - разрешения, конечно.
Представьте себе паническую атаку, которая к вам приходит.. Приходит неожиданно, как нечто, что хочет вас захватить. Вы ее традиционно боитесь и хотите справиться с ней. Но если позволить себе заглянуть в нее, можно встретиться с первопричиной, а не пытаться ее заглушить.
Вот в сегодняшнем процессе мы смогли погрузиться в суть панической атаки. В то, что под ней. А под ней оказалась Смерть. Но не столько даже свой собственный страх смерти. Сколько вообще существование смерти, как факта. И последующей невозможности ее контролировать.
Я всегда следую за тем процессом, который происходит внутри человека. И когда мы стали раскрывать симптомы панической атаки, ее ядром оказалась некая кнопка. Кнопку эту я предложила пойти и нажать. «Взять» меня в это действие. И сделать это вместе.
После нажатия кнопки мы провалились в черноту, полную разуверивания и разочарования в жизни. В том, что я когда-то не смог смириться с данностью смерти. И не смог встретиться с тем, что не получилось ее предотвратить.
А когда я встречаюсь с разочарованием, я не понимаю, как теперь жить дальше в мире, полном смертей.
Когда-то психика выстроилась так, чтобы защититься от горя. И она как бы «отменила» смерть. Иначе пришлось бы отменить и жизнь. И с тех пор подсознательные попытки избегания смерти выражались в ипохондрии и последующих проверках у врачей, в страхах катастроф, в страхе смерти в родах..
Моей задачей было поддержать жизнь при наличии смерти.
И тут снова в помощь приходит сам человек. Память его приводит нас на кладбище, где похоронен близкий.
Там он был маленьким ребенком, который не смог никак согласиться с таким устройством мира.
Я беру этого ребенка за руку.
Мы идем гулять по кладбищу.
Я рассказываю, что вот тут человек прожил долгую жизнь. А вот тут умер маленький ребенок. А здесь человек разбился в машине.
Я рассказываю о том, что смерть есть. И мы ходим вокруг нее живые.
Я рассказываю, что циклы жизни и смерти необходимы для того, чтобы жизнь продолжалась. Я рассказываю о том, что смерть постоянно живет в нас. Живет в процессах клеточного апоптоза - процесса клеточной гибели. Говорю о том, что смерть одних клеток особождает место для жизни других. Рак, например, - это нарушения этого процесса. В раке сплошная жизнь. Раковые клетки блокируют смерть.
Я рассказываю все это ребенку.
Мы идем по кладбищу.
Мы знакомимся со смертью.
Мы живые.
Поэтому пишу - разрешения, конечно.
Представьте себе паническую атаку, которая к вам приходит.. Приходит неожиданно, как нечто, что хочет вас захватить. Вы ее традиционно боитесь и хотите справиться с ней. Но если позволить себе заглянуть в нее, можно встретиться с первопричиной, а не пытаться ее заглушить.
Вот в сегодняшнем процессе мы смогли погрузиться в суть панической атаки. В то, что под ней. А под ней оказалась Смерть. Но не столько даже свой собственный страх смерти. Сколько вообще существование смерти, как факта. И последующей невозможности ее контролировать.
Я всегда следую за тем процессом, который происходит внутри человека. И когда мы стали раскрывать симптомы панической атаки, ее ядром оказалась некая кнопка. Кнопку эту я предложила пойти и нажать. «Взять» меня в это действие. И сделать это вместе.
После нажатия кнопки мы провалились в черноту, полную разуверивания и разочарования в жизни. В том, что я когда-то не смог смириться с данностью смерти. И не смог встретиться с тем, что не получилось ее предотвратить.
А когда я встречаюсь с разочарованием, я не понимаю, как теперь жить дальше в мире, полном смертей.
Когда-то психика выстроилась так, чтобы защититься от горя. И она как бы «отменила» смерть. Иначе пришлось бы отменить и жизнь. И с тех пор подсознательные попытки избегания смерти выражались в ипохондрии и последующих проверках у врачей, в страхах катастроф, в страхе смерти в родах..
Моей задачей было поддержать жизнь при наличии смерти.
И тут снова в помощь приходит сам человек. Память его приводит нас на кладбище, где похоронен близкий.
Там он был маленьким ребенком, который не смог никак согласиться с таким устройством мира.
Я беру этого ребенка за руку.
Мы идем гулять по кладбищу.
Я рассказываю, что вот тут человек прожил долгую жизнь. А вот тут умер маленький ребенок. А здесь человек разбился в машине.
Я рассказываю о том, что смерть есть. И мы ходим вокруг нее живые.
Я рассказываю, что циклы жизни и смерти необходимы для того, чтобы жизнь продолжалась. Я рассказываю о том, что смерть постоянно живет в нас. Живет в процессах клеточного апоптоза - процесса клеточной гибели. Говорю о том, что смерть одних клеток особождает место для жизни других. Рак, например, - это нарушения этого процесса. В раке сплошная жизнь. Раковые клетки блокируют смерть.
Я рассказываю все это ребенку.
Мы идем по кладбищу.
Мы знакомимся со смертью.
Мы живые.
«И они называют меня сучкой» — говорит она и начинает ходить по комнате.
— «Да, сучка. Подала на развод. Да ещё и с дачи попросила съехать, чтобы с детьми там побыть.»
Так подходила к завершению соматическая сессия. А началась она с запроса… о том, как физиологично и удобно ходить.
(Публикую с согласия клиентки.)
Передо мной — хрупкая девушка со взглядом Одри Хепберн. Смотрит снизу вверх, говорит приглушенно, будто извиняясь за сам факт своего голоса. Смущённо улыбается — как будто просить внимания уже слишком.
За наши встречи у неё было много прорывов, но сегодня речь о походке.
Час я объясняла: про перенос веса, положение таза, постановку стопы… Всё вызывало только раздражение, почти отчаяние.
Тогда я решила не объяснять,
а показать. Через прикосновение. Через собственное тело.
Ей оставалось только слушать.
И убрать контроль.
(Ха! Конечно, это проще сказать.)
Вдруг она отрывается от меня и встаёт в позу советской манекенщицы — с изящно согнутой в локте рукой.
— «Когда я решилась на развод…»
…И начинает ходить по комнате.
Я смотрю. И вижу женщину.
Вальяжную. Грациозную.
Она переносит вес с ноги на ногу, позвоночник подвижен…
Всё, что я пыталась донести, встало на место само!
Тело вспомнило.
Оно помнит, как это — идти уверенно.
Как это — не бояться своей «сучности».
А на самом деле — своего самоуважения.
Взгляд оленёнка исчез.
На меня смотрит женщина, знающая себе цену.
Когда-то всё пошло иначе.
Она решила, что её действия и чувства — неправильные.
Что боль нужно прикрывать улыбкой.
Что свою силу лучше стесняться.
И тело ответило:
Согнулось. Сжалось, чтобы занимать меньше места.
Голова ушла в плечи.
Взгляд потупился.
Хорошая новость в том, что это обратимо.
Всегда можно вернуть себя себе.
Так сила возвращается в нас. И мы учимся ее выдерживать.
— «Да, сучка. Подала на развод. Да ещё и с дачи попросила съехать, чтобы с детьми там побыть.»
Так подходила к завершению соматическая сессия. А началась она с запроса… о том, как физиологично и удобно ходить.
(Публикую с согласия клиентки.)
Передо мной — хрупкая девушка со взглядом Одри Хепберн. Смотрит снизу вверх, говорит приглушенно, будто извиняясь за сам факт своего голоса. Смущённо улыбается — как будто просить внимания уже слишком.
За наши встречи у неё было много прорывов, но сегодня речь о походке.
Час я объясняла: про перенос веса, положение таза, постановку стопы… Всё вызывало только раздражение, почти отчаяние.
Тогда я решила не объяснять,
а показать. Через прикосновение. Через собственное тело.
Ей оставалось только слушать.
И убрать контроль.
(Ха! Конечно, это проще сказать.)
Вдруг она отрывается от меня и встаёт в позу советской манекенщицы — с изящно согнутой в локте рукой.
— «Когда я решилась на развод…»
…И начинает ходить по комнате.
Я смотрю. И вижу женщину.
Вальяжную. Грациозную.
Она переносит вес с ноги на ногу, позвоночник подвижен…
Всё, что я пыталась донести, встало на место само!
Тело вспомнило.
Оно помнит, как это — идти уверенно.
Как это — не бояться своей «сучности».
А на самом деле — своего самоуважения.
Взгляд оленёнка исчез.
На меня смотрит женщина, знающая себе цену.
Когда-то всё пошло иначе.
Она решила, что её действия и чувства — неправильные.
Что боль нужно прикрывать улыбкой.
Что свою силу лучше стесняться.
И тело ответило:
Согнулось. Сжалось, чтобы занимать меньше места.
Голова ушла в плечи.
Взгляд потупился.
Хорошая новость в том, что это обратимо.
Всегда можно вернуть себя себе.
Так сила возвращается в нас. И мы учимся ее выдерживать.
Очная сессия. С прикосновениями. Самая что ни на есть прямая, непосредственная телесная терапия.
А такая терапия опирается не на то, как человек должен быть устроен, а на его субъективное восприятие себя.
Сегодня под моими руками оказался человек, который, в общем-то, не особо чувствует свои ноги.
Ну да, мы все знаем, что у нас есть ноги-руки-живот — но знать и ощущать — вещи разные.
Ноги — нет, не особо.
Зато в районе таза, там, где ноги к нему крепятся, — плотные жгуты. Перетянуто. Стянуто.
Через прикосновения мы настраивали связь ног с остальным телом.
И вдруг — человек впервые чувствует внутреннюю поверхность бедра.
А у меня в этот момент, прямо изнутри, вспыхивает крик:
«Ты можешь раздвигать ноги!»
Крик из иррационального, из бессознательного. Просто из ощущения момента.
И я позволяю себе его произнести.
И знаете, что оказалось?
Что мама этой девушки когда-то пережила жестокое групповое изнасилование.
Что и мама, и бабушка передали ей на каком-то тонком уровне: это место опасно. Смертельно опасно.
А я, как терапевт, ловлю энергию какой-то шаманки —
которая окропляет это место живой водой, натирает отварами, возвращает право на удовольствие.
На Жизнь.
Девушка встаёт.
И даже невооружённым глазом видно: у неё появились ноги.
Она начала наступать на внутреннюю часть стопы.
В голосе появилась глубина.
В теле — пружинистость.
Потом, когда обсуждали сессию, она рассказала:
разговаривала с подругами о зажиме в области таза.
Все говорили про запреты, про стыд.
А у неё — ничего подобного.
Только ледяной, парализующий холод.
И вот на месте холода что-то начало собираться.
А ещё вспомнилось детство.
Фигурное катание, которое не шло.
Вес переносить не получалось — а как ты его перенесёшь, если тебя там просто нет?
А теперь? Теперь можно ходить.
И кататься.
Что тоже, в общем-то, про Жизнь.
А такая терапия опирается не на то, как человек должен быть устроен, а на его субъективное восприятие себя.
Сегодня под моими руками оказался человек, который, в общем-то, не особо чувствует свои ноги.
Ну да, мы все знаем, что у нас есть ноги-руки-живот — но знать и ощущать — вещи разные.
Ноги — нет, не особо.
Зато в районе таза, там, где ноги к нему крепятся, — плотные жгуты. Перетянуто. Стянуто.
Через прикосновения мы настраивали связь ног с остальным телом.
И вдруг — человек впервые чувствует внутреннюю поверхность бедра.
А у меня в этот момент, прямо изнутри, вспыхивает крик:
«Ты можешь раздвигать ноги!»
Крик из иррационального, из бессознательного. Просто из ощущения момента.
И я позволяю себе его произнести.
И знаете, что оказалось?
Что мама этой девушки когда-то пережила жестокое групповое изнасилование.
Что и мама, и бабушка передали ей на каком-то тонком уровне: это место опасно. Смертельно опасно.
А я, как терапевт, ловлю энергию какой-то шаманки —
которая окропляет это место живой водой, натирает отварами, возвращает право на удовольствие.
На Жизнь.
Девушка встаёт.
И даже невооружённым глазом видно: у неё появились ноги.
Она начала наступать на внутреннюю часть стопы.
В голосе появилась глубина.
В теле — пружинистость.
Потом, когда обсуждали сессию, она рассказала:
разговаривала с подругами о зажиме в области таза.
Все говорили про запреты, про стыд.
А у неё — ничего подобного.
Только ледяной, парализующий холод.
И вот на месте холода что-то начало собираться.
А ещё вспомнилось детство.
Фигурное катание, которое не шло.
Вес переносить не получалось — а как ты его перенесёшь, если тебя там просто нет?
А теперь? Теперь можно ходить.
И кататься.
Что тоже, в общем-то, про Жизнь.
Расскажу, как удивительно может выглядеть восстановление жизненного тока по кабелю— то есть, по нашему телу.
Из недавнего опыта. Конечно, с разрешения.
Давала соматическую сессию.
В процессе человек оказался там, где ещё нет слов.
Ранний, довербальный опыт.
Именно там когда-то остановилась энергия.
И с ней — развитие.
Там очень нужна была Любовь.
А вместо неё давали техническую заботу и поддерживали гигиену.
Я интуитивно додавала туда энергию материнской любви.
И знаете, по какому сигналу стало понятно, что лёд тронулся?
Человек вдруг говорит:
«Я хочу научиться ползать».
Представляете?
Для меня это явный показатель того, что травма, с которой мы работаем, случилась ещё до полугода.
Что именно тогда жизненный ток от тела отлился.
И дальше развитие шло уже по травмо-компенсаторной схеме.
А теперь?
Теперь через импульс к ползанию процессы начали оживать.
Прорастать.
Боль наконец нашла себе место.
Дефицит был хоть в какой-то степени восполнен.
А доступ к жизни и движению— начал восстанавливаться.
Теперь учимся ползать заново.
Заново познавать мир —
так, как это и должно было случиться когда-то.
Через любопытство.
Через отталкивание, дотягивание, присваивание.
Так в нас прописывается цикл удовлетворения
Вот ползание —
это то, с чем будем разбираться на практике.
Сначала— связь между двумя одноименными конечностями: руками, ногами.
Потом— как отталкиваться от земли. От другого.
Дальше— как в нас живёт рептильная подвижность позвоночника, движение влево-вправо — предтеча переноса веса при ходьбе.
И наконец— пересечение срединной линии, контрлатеральное движение.
Проходим всё это через осознанное проживание психомоторного развития.
Заново.
Как когда-то.
Как должно было быть.
Из недавнего опыта. Конечно, с разрешения.
Давала соматическую сессию.
В процессе человек оказался там, где ещё нет слов.
Ранний, довербальный опыт.
Именно там когда-то остановилась энергия.
И с ней — развитие.
Там очень нужна была Любовь.
А вместо неё давали техническую заботу и поддерживали гигиену.
Я интуитивно додавала туда энергию материнской любви.
И знаете, по какому сигналу стало понятно, что лёд тронулся?
Человек вдруг говорит:
«Я хочу научиться ползать».
Представляете?
Для меня это явный показатель того, что травма, с которой мы работаем, случилась ещё до полугода.
Что именно тогда жизненный ток от тела отлился.
И дальше развитие шло уже по травмо-компенсаторной схеме.
А теперь?
Теперь через импульс к ползанию процессы начали оживать.
Прорастать.
Боль наконец нашла себе место.
Дефицит был хоть в какой-то степени восполнен.
А доступ к жизни и движению— начал восстанавливаться.
Теперь учимся ползать заново.
Заново познавать мир —
так, как это и должно было случиться когда-то.
Через любопытство.
Через отталкивание, дотягивание, присваивание.
Так в нас прописывается цикл удовлетворения
Вот ползание —
это то, с чем будем разбираться на практике.
Сначала— связь между двумя одноименными конечностями: руками, ногами.
Потом— как отталкиваться от земли. От другого.
Дальше— как в нас живёт рептильная подвижность позвоночника, движение влево-вправо — предтеча переноса веса при ходьбе.
И наконец— пересечение срединной линии, контрлатеральное движение.
Проходим всё это через осознанное проживание психомоторного развития.
Заново.
Как когда-то.
Как должно было быть.
С таким запросом приходит человек.
В самом вопросе уже заложено: адекватным он себя не считает.
Но что такое адекватность?
Где её эталон?
Но это ответа нет.
Значит, перед нами знание о собственной неадекватности — без понимания, куда стремиться.
Я думаю об адекватности.
Для меня это про связь с собой и с реальностью.
Предлагаю метафору:
если я иду по палубе корабля, шатаясь, — я адекватна шатающейся палубе.
Но если я схожу на сушу и продолжаю раскачиваться, когда земля под ногами твёрдая — вот это уже неадекватность.
Метафора запускает ассоциации.
— Я плыву в прозрачном шаре.
Внутри растопырился, как витрувианский человек.
И думаю о себе, как о неадеквате.
Я смотрю на него в этом шаре.
Он движется по океану жидкости и делает всё возможное, чтобы выжить.
Но вдруг приходит голос:
— Я неадекватен.
Я не выполняю свой долг.
Я должен.
Я этого не делаю.
(Ремарка: Человек обнаруживает себя в утробе. Он появился на свет, чтобы спасти маму от рака. Это не удалось. Она умерла. Но в нём живёт знание: он должен был… но не сделал.
И с тех пор — пытается. Всех спасать. Дольше всех сидеть на работе. Выходить больным. Не давать себе спуску.)
Но неадекватность не в нём.
А в том, что когда-то на него возложили ответственность, несоразмерную его возможностям. Это там была неадекватность ожиданий, которая вылилась в ощущение собственной неадекватности.
…Я беру на себя роль воды.
Я говорю:
— Я большая.
Я здесь, чтобы качать тебя на своих волнах.
Меня не нужно спасать.
Я сама забираю на себя ответственность за себя.
Я качаю этот шарик.
И вдруг тельце внутри расслабляется.
Тело становится адекватным.
Своему возрасту.
Своим силам.
На лице расплывается улыбка.
Наступает долгожданное расслабление.
В самом вопросе уже заложено: адекватным он себя не считает.
Но что такое адекватность?
Где её эталон?
Но это ответа нет.
Значит, перед нами знание о собственной неадекватности — без понимания, куда стремиться.
Я думаю об адекватности.
Для меня это про связь с собой и с реальностью.
Предлагаю метафору:
если я иду по палубе корабля, шатаясь, — я адекватна шатающейся палубе.
Но если я схожу на сушу и продолжаю раскачиваться, когда земля под ногами твёрдая — вот это уже неадекватность.
Метафора запускает ассоциации.
— Я плыву в прозрачном шаре.
Внутри растопырился, как витрувианский человек.
И думаю о себе, как о неадеквате.
Я смотрю на него в этом шаре.
Он движется по океану жидкости и делает всё возможное, чтобы выжить.
Но вдруг приходит голос:
— Я неадекватен.
Я не выполняю свой долг.
Я должен.
Я этого не делаю.
(Ремарка: Человек обнаруживает себя в утробе. Он появился на свет, чтобы спасти маму от рака. Это не удалось. Она умерла. Но в нём живёт знание: он должен был… но не сделал.
И с тех пор — пытается. Всех спасать. Дольше всех сидеть на работе. Выходить больным. Не давать себе спуску.)
Но неадекватность не в нём.
А в том, что когда-то на него возложили ответственность, несоразмерную его возможностям. Это там была неадекватность ожиданий, которая вылилась в ощущение собственной неадекватности.
…Я беру на себя роль воды.
Я говорю:
— Я большая.
Я здесь, чтобы качать тебя на своих волнах.
Меня не нужно спасать.
Я сама забираю на себя ответственность за себя.
Я качаю этот шарик.
И вдруг тельце внутри расслабляется.
Тело становится адекватным.
Своему возрасту.
Своим силам.
На лице расплывается улыбка.
Наступает долгожданное расслабление.
Приходит человек с запросом на телесную работу.
Проблема — постоянное мышечное напряжение. Оно не уходит.
Мы заглядываем внутрь этого напряжения.
Оно похоже на натянутые верёвки.
Их натягивает моя мама.
Она делает это, потому что ей страшно.
Чтобы не бояться, она использует меня. Манипулирует.
Я ужасно устала. Но я не могу отказаться.
Что делают со мной эти верёвки?
Они делают меня жёсткой.
Как я смотрю на свою маму из этой жёсткости?
Я могу спокойно сказать ей, что она должна справляться со своими страхами сама.
Я могу видеть её мучения и не спасать.
Я забираю себе этот ресурс — жёсткость.
Я разрешаю ей входить в меня.
Она перетекает из мышц в кости.
А ведь кости и должны быть жёсткими.
Позвоночник и должен быть твёрдым.
Тогда мои мышцы могут расслабиться.
Тогда они могут становиться мягкими.
Во мне вдруг уживаются жёсткость и мягкость.
Раньше, из одной лишь мягкости, я только спасала. Забывала про себя.
Из жёсткости — становилась безжалостной.
Но теперь, когда они встретились во мне, я могу сказать маме:
— Я вижу твои страдания.
Но не хочу, не готова, у меня нет сил в этом участвовать.
Я оставляю себе право на это.
Я отказываю в помощи.
Но в этом больше нет жестокости.
Я поворачиваюсь к себе.
Я выбираю себя.
Я выбираю добро с кулаками и жесткость с сердцем.
Проблема — постоянное мышечное напряжение. Оно не уходит.
Мы заглядываем внутрь этого напряжения.
Оно похоже на натянутые верёвки.
Их натягивает моя мама.
Она делает это, потому что ей страшно.
Чтобы не бояться, она использует меня. Манипулирует.
Я ужасно устала. Но я не могу отказаться.
Что делают со мной эти верёвки?
Они делают меня жёсткой.
Как я смотрю на свою маму из этой жёсткости?
Я могу спокойно сказать ей, что она должна справляться со своими страхами сама.
Я могу видеть её мучения и не спасать.
Я забираю себе этот ресурс — жёсткость.
Я разрешаю ей входить в меня.
Она перетекает из мышц в кости.
А ведь кости и должны быть жёсткими.
Позвоночник и должен быть твёрдым.
Тогда мои мышцы могут расслабиться.
Тогда они могут становиться мягкими.
Во мне вдруг уживаются жёсткость и мягкость.
Раньше, из одной лишь мягкости, я только спасала. Забывала про себя.
Из жёсткости — становилась безжалостной.
Но теперь, когда они встретились во мне, я могу сказать маме:
— Я вижу твои страдания.
Но не хочу, не готова, у меня нет сил в этом участвовать.
Я оставляю себе право на это.
Я отказываю в помощи.
Но в этом больше нет жестокости.
Я поворачиваюсь к себе.
Я выбираю себя.
Я выбираю добро с кулаками и жесткость с сердцем.
В жизни мне повезло: два года я работала как терапевт со столетней женщиной.
Когда я пришла к ней, это был почти не встающий, односложно разговаривающий человек.
Рядом была сиделка — она поддерживала режим и гигиену, но не поддерживала в ней личность.
Я выбрала путь наблюдения и следования телесным сигналам.
Смотрела, как она реагирует на прикосновения, как ловит взглядом мои движения.
Сверялась с ней — и училась читать её без слов.
Я видела, как она радуется моему приходу.
И в какой-то момент ядро её личности, спрятанное от невидимости, проявилось — и она заговорила.
Я записала её слова.
Вот они. (Стилистика автора сохранена.)
«Но вообще я хочу сказать: какая же короткая жизнь!
Вот когда думаешь — сто лет! — то ооооо! Ого-гооо!
И правильно…
Но я считаю, что возраст — вот здесь. (Показывает на сердце.)
Только так.
Если я не могу — надо смириться… и улыбаться.
Жизнь, особенно жизнь женщины, — она трудная.
И жить постоянно вот так (вынужденно улыбается) не получается…
А слёзы не помогают…
Улыбаться всё равно. Всё. Улыбаться.
И спасают люди.
Общение с людьми…
Когда от них идёт тепло — это большая радость.
Можно улыбаться, говорить комплименты…
Но если здесь (показывает на сердце) я чувствую холод —
тогда лучше не надо.
Я так думаю…»
Когда я пришла к ней, это был почти не встающий, односложно разговаривающий человек.
Рядом была сиделка — она поддерживала режим и гигиену, но не поддерживала в ней личность.
Я выбрала путь наблюдения и следования телесным сигналам.
Смотрела, как она реагирует на прикосновения, как ловит взглядом мои движения.
Сверялась с ней — и училась читать её без слов.
Я видела, как она радуется моему приходу.
И в какой-то момент ядро её личности, спрятанное от невидимости, проявилось — и она заговорила.
Я записала её слова.
Вот они. (Стилистика автора сохранена.)
«Но вообще я хочу сказать: какая же короткая жизнь!
Вот когда думаешь — сто лет! — то ооооо! Ого-гооо!
И правильно…
Но я считаю, что возраст — вот здесь. (Показывает на сердце.)
Только так.
Если я не могу — надо смириться… и улыбаться.
Жизнь, особенно жизнь женщины, — она трудная.
И жить постоянно вот так (вынужденно улыбается) не получается…
А слёзы не помогают…
Улыбаться всё равно. Всё. Улыбаться.
И спасают люди.
Общение с людьми…
Когда от них идёт тепло — это большая радость.
Можно улыбаться, говорить комплименты…
Но если здесь (показывает на сердце) я чувствую холод —
тогда лучше не надо.
Я так думаю…»
